Хорн скрипнул зубами:

– А сестра?

– Такая-то красавица себе нормального не найдет?

– Она, как бы, уже нашла! Черт, Змеюка! Если бы ты в пользу Снежаны отказался, это еще как-то… Ну, благородно, что ли.

– Хорн! Когда надо пройти по конкурсу из двухсот пятидесяти лучших учеников со всей планеты…

– А еще час назад их набиралось только двести сорок…

Змей не сбился:

– Так я песец какой умный, прямо надежда, опора и светоч. А как мое же собственное будущее буквально на два хода вперед – я сразу мальчик и щенок? Ну и нахрена мне тогда взрослеть?

Хорн выдохнул:

– Да и среди кого сестре искать? Помнишь, что Петр Васильевич говорил: полезных ископаемых пук да маленько, нефтянка вся на чужом сырье, тягачи для ракет русские уже сами научились делать, БелАЗу словаки в затылок дышат, БМЗ пиндосы санкциями забили… Про колхозы у Марка спросишь, он тебе расскажет, как телята по колено в грязи стоят… У нас теперь только программисты не голодные, а их на всех не хватит. Или прикорытники – но вот уж этой сволочи мне в зятья не надо!

– Молчим. Снежана возвращается. Она здесь точно ни при чем… Хорн, если сестре полегчает, скажи ей про меня, что хочешь. Хоть в пидарасы запиши, мне теперь уже похрен.

Хорн прищурился:

– Ты все-таки мой друг, и поэтому я тебя предупреждаю. Инга через пару месяцев попробует снова. Если, конечно, не перехочет… Я же и посоветую. Готовься, Змей.

– Иди уже, черный вестник. Сейчас, кажется, начнут.

Хорн смерил собеседника взглядом и, наконец-то, ушел.

Выдохнувший Змей поглядел направо. Там, далеко за кольцом зрителей, Петр Васильевич беседовал с иностранцем – ну, который в костюме из мета-ткани. Стол вокруг них пустовал: кто сбежался посмотреть на фехтование двух красавиц в мини, кто самозабвенно дергался на танцполе под простенькое “бум-тынц” юности. Официальная часть завершилась, люди разбились по групппам и разговаривали о своем, больше стараясь говорить, чем вникать. Несколько троек-пятерок выпивали за столами. Звенела посуда, стучали туфли и сапоги. О чем Петр Васильевич говорит с иностранцем, никто не мог услышать.

* * *

– Услышать нас некому, – гость кивнул и осторожно наколол на вилку маленький огурец. Захрустел.

Петр Васильевич налил по чуть-чуть коньяку:

– А как у вас там с инагурацией?