Змей помнил, как сделал этот клинок.

Шарк подал и ножны; все так же машинально Змей вложил в них оружие, но не заправил за пояс, а понес в левой руке, под углом сорок пять градусов к полу, соблюдая тренировочный этикет.

Отошли подальше от возбужденно гомонящих зрителей. Мальчики дерутся – эка невидаль. А здесь такие красавицы, и в таком коротком! Зачем прервали бой?

Змей дошел до ближайшего столика, пинком выбил из-под него стул, придвинул Снежане и усадил ее одним взглядом. Подошла Инь-Янь, какое-то время смотрела на Змея, но ничего не сказала.

Сказала Снежана:

– Из-за него, так?

Инь-Янь молча наклонила голову.

– И кого ты выберешь?

Змей выдохнул:

– Вас обеих! У ислама имидж ни к черту. Но можно в язычники податься. У них тоже разрешено.

Девушки переглянулись и встали рядом:

– Ты охренел!

– Да. И что?

– Ах ты!

– Морда не треснет? – кадет-помощник всунулся справа и тут же отскочил от хмурого Змея на целый шаг.

– Тьфу на вас! Противно смотреть… – Хорн выбрал пузатую рюмку, налил чего-то из плоской бутылки; сестра вынула рюмку из пальцев и отодвинула:

– Хватит нам папы. Знаете что?

Змей и Снежана синхронно подняли взгляд. Хорн прижмурился. Кадет наклонил голову по-бычьи, чуть не копытом рыл паркет, выдыхал с отчетливым присвистом.

– Пошли фотографироваться, – сказала Инь-Янь совершенно спокойно. – А то ведь все равно улетаешь!

Подростки переглянулись. Кадета Инга потянула одной рукой, Снежану другой – неохваченные Змей и Хорн отстали. Хорн сказал тихо-тихо: