Нас спросили, согласны ли мы жить в квартирах или домах не по одному, и если да, то с кем.

– Разумеется, можно жить и по одному, – заметил чиновник по вопросам жилья, – если есть свободное жилье.

Я сказал, что не против, и принялся писать список, с кем согласен жить под одной крышей. Первым я записал Роба, потом Натана. После открытия о его отце нам больше не представилось возможности поговорить. Хотел написать Аррана, но передумал из-за его призрака. Также я не решился указать и Дилана, поскольку, по логике вещей, он скорее выберет жить с Таней, а если и не выберет, то влезать между ними тоже не стоило. После длительного размышления насчет Томи в конце концов я записал и ее имя, чувствуя себя виноватым за это промедление.

Заполнив анкету, я пошел в ратушу и у входа в здание столкнулся с Томи. В зале ожидания собралось уже много народу, желающего поскорее уладить формальности.

– Меня написал? – поинтересовалась она, прислонившись к стене.

– Конечно, – ответил я, глядя на здание через дорогу. Теперь в нем находился продуктовый магазин, и снаружи его охраняли шесть вооруженных мужчин. Больше, чем ратушу. – А ты меня написала?

– Нет. Без обид. Мне нравится жить одной.

И я почувствовал себя глупо, поскольку надеялся, что ей не наплевать, с кем я хочу жить.

Томи смотрела на оранжевое облако, которое без моря деревьев казалось намного ниже и более угрожающим.

– С тобой уже провели беседу?

– Насчет чего?

– Не быть американцем – нарушителем их правил.

– Нет. Мне несколько раз напомнили о запрете на хранение оружия, и все. Может, я не тяну на американца-нарушителя.

Томи рассмеялась. Оправившись от болезни, она сильно похудела и стала бледнее. У нее появилась привычка заплетать волосы в длинную косу, что ей очень идет. Когда я спросил ее о косе, она ответила, что не хочет, чтобы волосы спутывались, а еще распущенные волосы не способствуют успешной стрельбе в случае чрезвычайной ситуации.

Мой зуб опять жутко болел. Некоторое время назад я осмелился поверить, что с ним все обошлось, но за последние пару дней боль заметно усилилась. Наверное, стресс приглушил зубную боль. Человеческое тело такое странное. Немного расслабишься, и тут же привяжется какой-нибудь физический недуг.

Чем дольше мы стояли у ратуши, тем неотвязнее становилось ощущение, что Томи хочет что-то сказать.

Я ждал.

– Уезжаешь? – наконец спросила она, теребя косу. – Дилан сказал, ты получил сообщение от жены.

Она произнесла «жены» тихо, будто выругалась.

– Пока не знаю, – ответил я, кривя душой.