Я перевел дух:

– Хочу рассказать тебе одну странную историю о Натане.

Кто бы вы ни были, кажется, я не все рассказываю вам или, по крайней мере, путем недомолвок не всегда пишу всю правду о том, какой я человек. В отеле я оказался, пожалуй, благодаря Наде и нашему с ней разговору. Когда я вспоминаю, как отчаянно хотел оставить свою семью, чувствую себя лицемером, который мучительно, из последних сил, пытается отыскать свой путь к ним.

Вечером перед отъездом, убедившись, что обе девочки уже в постели, я спустился около девяти вниз. Надя сидела, переводя внимательный взгляд с телевизора на экран ноутбука и обратно. Проходил еще один марш Нью-Йорк – Сан-Франциско – Вашингтон – Остин – Сент-Луис. На этот марш мы не пошли, потому что на все марши не находишься.

По телевизору показывали привычные транспаранты:

остановите конец света!

конец гонке ядерных вооружений!

И все в том же духе.

Налив себе бокал вина, я ругал одну из учительниц Марион, гребаную фашистку, и вдруг заметил, что Надя молча сидит на диване. До меня не сразу дошло, насколько молча, пока не увидел, бросив взгляд на ее ноутбук, что у нее открыта моя электронная почта.

– Что ищешь?

– Да просто… – Она даже не потрудилась заранее придумать оправдание, всего лишь встала и выключила телевизор. – Пришло несколько писем, похоже, срочные. Тебе надо ответить на них.

В комнате вдруг резко стало мало воздуха. Разговаривать с Надей в таком настроении – все равно что лететь через зону турбулентности. Многое из того, что я пытался сказать, попадало в застойную зону воздушного потока и стремительно падало свинцовым грузом, так и не дойдя до адресата.

Кажется, я сказал что-то вроде:

– Послушай, просто подожди…

Она ушла на кухню, оставив меня в гостиной.

Пытаясь договорить фразу, я последовал за ней, но ее сосредоточенный взгляд был прикован к вину, льющемуся из бутылки в бокал.

– Послушай, я говорил ей, что не надо писать мне такие письма, говорил, что они неуместны…

Она подняла руку, останавливая меня, и сделала глоток вина. И ничего не сказала.

– Надя, ну, хватит, ты не можешь так просто…