Вот зачем тратить родительские деньги, раз тебя от всего этого воротит? И вообще – такое равнодушие к тому, что тебя окружает, – тоже как-то… странно.

Да, что касается возлияний. Господин Большаков, мой одноклассник и вообще человек в классе авторитетный, подошел к проблеме высококлассно, разлив текилу в бутылки из-под «Швепса» и кваса очаковского. Не забыли о лайме и соли, не говоря уже о прочих закусках. Правда, пришлось большую часть этого слить в унитаз – процесс распития был бестактно прерван Татьяной Леонидовной (и хорошо, что вовремя), в чем можно винить отвратительную звукоизоляцию в гостинице. Так что единственный коллективный вечер был безнадежно испорчен.

Наверно, я становлюсь снобом? Видимо, отец прав и все эти походы туда-сюда, жизнь в позапрошлом веке, и особенно наш сирийский вояж, сильно на меня повлияли. И это, похоже, бросается в глаза – мне приходится сдерживаться, чтобы не ляпнуть что-нибудь. И сильнее всего – в общении со взрослыми; глупо, конечно, но теперь я и говорю как-то не так. И если по ту сторону портала я уснащаю речь немыслимыми, с точки зрения тамошних обитателей, вульгаризмами, за которые мне и самому порой стыдно, то здесь – наоборот, моя речь звучит старомодно, вычурно и даже манерно.

А чего вы хотели? Теперь я в двадцать первом веке бываю только по необходимости – покопаться в инете, закупиться чем-нибудь остро необходимым… ну и в школу зайти, конечно. В конце прошлой четверти классная, помнится, попеняла мне: «Что-то ты, Ванечка, слишком много в этом полугодии болел – больше, чем учился…» А я стоял перед ней, опустив очи долу, ковыряя ножкой ламинат, – и радовался, что сирийский загар давно сошел. Кто в здравом уме и твердой памяти поверил бы, что дочерна загорелый башибузук – на самом деле и есть тот самый болезненный ученик, который пачками таскает в школу справки насчет ОРВИ и катаров… Спасибо дяде Макару, который исправно снабжал меня этими филькиными грамотами.

Но – справки справками, а от поездки во Псков отвертеться не удалось. Татьяна Леонидовна отловила меня после уроков и проникновенно попросила ехать: оказывается, экскурсия эта – не просто экскурсия, а часть некой программы, которую проводит наша жутко продвинутая школа совместно с не менее продвинутым педагогическим университетом. «И ты, Ванечка, единственный в классе, кто сможет показать знание истории и литературную речь…»

«Ты сам этого хотел, Жорж Данден!»

Эту фразу я подцепил у Николкиного дяди – как-то, отчитывая при мне непутевого племянничка за три подряд двойки – по латыни, греческому и естественной истории, – он повторил ее целых четыре раза. Кто такой Жорж Данден и чего он хотел – я узнал уже потом, следуя неистребимой привычке пробивать все непонятки по Википедии или Брокгаузу… А Татьяна Леонидовна, услышав это из моих уст, уставилась на меня так, будто у меня отросла вторая голова или зеленые шевелящиеся антенны, словно у какого-нибудь покемона.