В общем, комплекс хоть и блистал стерильной чистотой (спасибо сердобольной Никитиной), но дышал на ладан. Важные узлы еще как-то держались, некритичные для поддержания жизни ученых выходили из строя один за другим. Даже ворота, ведущие в грузовой лифт из подземной стоянки принадлежавшего государству здания НИИ, смогли подняться лишь после сотен команд на открытие. Не в лучшем состоянии был и грузовой лифт, который едва выдержал вес заехавшей в него БМП-3, и по пути вниз пару раз замирал. Причем однажды надолго.

С научным оборудованием положение было не лучше. Большая часть действительно ценных, часто выпущенных в единственном экземпляре приборов осталась на нижних уровнях. А находившихся на третьем этаже едва хватало, чтобы проводить полноценные исследования. Люди работали практически на ощупь, подобно ученым средних веков, пытаясь ослабить или найти средство против токсоплазмы методом научного тыка. Однако прогнозируемая и скорая поломка масс-спектрометра, анализатора и молекулярного микроскопа положат конец всяким исследованиям. И заменить эти жизненно-необходимые приборы нечем. С их поломкой работа ученых встанет окончательно, и комплекс из современнейшей лаборатории превратится в просто очень комфортное бомбоубежище — закопанную на сотню метров бетонную коробку с ядерной силовой установкой, системой рециркуляции воды и воздуха и запасом еды от силы еще лет на пять. Впрочем, системы рециркуляции, по прогнозам Савельева, сломаются намного раньше, чем кончится запас еды. И когда они сдохнут, всем придется выбираться на поверхность. Где их также будет ждать лишь смерть.

Войдя в комнату, Долин застал в ней Кнопу, Савельева, Швеца и четверку ученых. Дай Чуань еще не явился. Мебель была отодвинута к стенам, комната пополнилась притащенными кем-то стульями. Ученые в салатового цвета униформе заняли один ряд, гости разместились напротив. Утративший всякое жизнелюбие Савельев, корящий себя за свое трусливое поведение в подвале башни, все еще изучал план-схему комплекса на планшете, Швец в накинутой поверх голого торса куртки ощупывал бинты на плече, Кнопа о чем-то переговаривалось с Никитиной.

Усевшись на свободный стул между девушкой и штурмовиком, Долин закинул нога на ногу, сцепил на колене пальцы. С Никитиной он успел пообщаться, вторым знакомым лицом был хирург — предпенсионного возврата седовласый, интеллигентный мужчина Андрей Варай с очками на носу. С двумя другими — молодым лаборантом Никитиной и вечно всем недовольным, бородатым нейрологом по фамилии Гаргаридзе — Долин пока не перекинулся и парой слов.