— А как же — продолжение рода? — спросила Алевтина и покраснела.

Дело в том, что когда она спала на этом проклятом диванчике, ей приснился Василевс. И намерения у него были вполне конкретные. И Алевтина его почему-то совсем не испугалась.

— Продолжение рода сопряжено со страшным риском и унижениями, кара миа, — подумав, сказал Василевс. — Слышала про паучих, которые съедают своих самцов?

— Съедают самцов?

— Да, кара миа.

— Но самцы-то есть, — не подумав выпалила она. — Может, это вы съедаете своих самок?

— Королева моя! — Василевс от смеха чуть не подавился пирожным, которое жевал. — Как можно! Ведь потомства тогда точно не будет. Но риск… Мы очень рискуем, чтобы обзавестись наследниками.

Он не разозлился, услышав откровенные вопросы, хотя вчера утром сердился по поводу и без.

— Значит, самцы ваши просто боятся размножаться? И заводят себе русалок, которые уж точно их не съедят?

— Да, кара миа. Заводят себе королев. Мы называем их оче. Чтобы любить, почитать, одевать, развлекать, заботиться.

— А потомство?

— А тогда идут к настоящей женщине. Некоторые… Гм… Спасаются. И даже могут выкрасть детей и воспитывать их.

— А другие дети?

— Если самец не способен похитить детей, их воспитывают паучихи. Повзрослевших самцов они выбрасывают из гнезда, а девочки остаются жить с ними. Такая семья особенно опасна — самца могут сожрать и тёща, и жена.

— Значит, секса у нас с тобою не будет? — уточнила Алевтина.

«Я радуюсь, — думала она. — Я же — радуюсь?».

— Нет, кара миа. Ты не можешь принести мне детей, — покачал головой Василевс. — Секс — дело сложное, долгое и ответственное. И для этого есть жена.

— А если тебя съест э-э… твоя паучиха, что будет со мной?

— Конечно, перед этим я отправлю тебя домой, не волнуйся.

— Я проснусь?