Сочилась кровь из дважды простреленного левого плеча, как будто бесконечно ее в Артеме было, а ему тяжело становилось без нее. Слабо. Но он все искал, искал; вспоминал. Побрел в одну сторону, потом в другую.

От немощной луны мало толку было. Черное на черном она не могла увидеть, и Артему не помогала. Он опустился на карачки, пополз, шаря рукой по шершавому асфальту. Один раз выудил ботинок, другой – дверную ручку, почему-то брошенную посреди мостовой.

Подошли Леха с Летягой.

– Чего ищешь-то?

– Ответ, – пошутил Артем и сам хрипло посмеялся себе в резиновые уши.

И нашлось.

Он сам Артему подмигнул лунным светом из приотшторенных облаков.

На черно-сером асфальте лежал черно-серый револьвер. Свинолупов расстрельный наган. Взял его в руку. Тяжелое, тугое, злое оружие. Артему сейчас именно оно было нужно. За ним он сюда и шел. Ничего без него тут, оказывается, нельзя было понять.

Вот именно этот вороненый ствол нужно было в глотку Бессолову запихнуть. Пускай через него дышит – и объясняет Артему, зачем людям в метро сидеть.

– Все? – спросил у него Леха.

– Какое все! – поглядел на него Артем. – Теперь в бордель!

Глава 19 Что писать

Глава 19

Что писать

На Трубную его внесли.

Летяга на закорках втащил. Поверху нес, в метро боялись спуститься.

Артем уже ржавым кашлял. Пока он болтал ногами у Летяги на спине, все убеждал дать ему самому пойти. А как только становился на ноги, сразу падал на колени. Кончался завод. Останавливался ключ в спине.

Но когда пришли на Цветной, какая-то пружинка в груди перещелкнула и решила еще пожужжать. Артем разогнал рукой красную хмарь перед глазами, распрямился. Сам чувствовал: много сделать он не успеет. Надо сделать одно, но важное. Нащупал наганную рукоять: так? Наган соглашался.

– К Саше отведи меня. Слышь, Леха? Помнишь, где?

– Ага. Къасивой смеъти хочешь! На теъочке окоъеть? Не, сначаъа айда дыъки заштопывать!