И вот в самый решающий момент к Ивацевичам волчьим скоком (сто шагов шагом, сто шагов бегом) подошла дивизия бывших военнопленных генерала Степанова, которая по дороге разграбила немецкий склад трофейного вооружения. Правда, вооружиться парням удалось весьма условно, потому что на складе было все, кроме патронов. Но есть же штыки, приклады, саперные лопатки, наконец, а также руки, ноги, ножи и оскаленная в яростной гримасе ненависть. Сходу бросившись в схватку, вчерашние военнопленные буквально разметали эсэсманов по сторонам, заставив уцелевших спасаться бегством еще несколько километров. Чтобы духу их тут больше не было. Отличились и бойцыцы штурмовой пехоты, которые дрались яростно и с вдохновением, в результате чего оставили по себе очень страшную память у солдат вермахта.

тогда же и там же. Капитан штурмовой пехоты Ария Таним.

Ну вот, кажется, и все. Рукопашный бой закончился нашей полной победой; не слышно больше вскриков и звуков ударов. Девочки, негромко переговариваясь, отряхивают руки и оправляют свою форму после того, как от души оторвались, разметывая дейчей по сторонам. Они перекидываются шутками; да уж, для нас рукопашная – это нечто вроде развлечения, так как жалкие дерганья дейчей, пытающихся справиться с нами, были просто смехотворны, даже если их приходилось по четверо на одну. Как выражаются хумансы, «мы их давили голыми руками».

Не без удовольствия я вспоминаю дикий ужас в их белесых глазах, перекошенные рты, бледные лица, когда они сталкивались с нами вплотную. Ведь они прекрасно осознавали, что против нас они лишь жалкие букашки… но все равно в смертельном отчаянии они предпринимали жалкие попытки хоть как-то достать нас ударом штыка или выстрелом в упор. И погибали от встречных ударов; кто со свернутой шеей, кто от удара в грудь, кто ломающего ребра, а кто проткнутый штыком собственной же винтовки.

Девочки весело и с огоньком громили этих дейчей. Вот так, врукопашную, когда можно было видеть все их эмоции и выразить свои… О, это было нечто, ведь там, в утраченной нами Империи, нас вид никого не удивлял, а в этом мире мы воспринимались как ужасные потусторонние демоны, как грозные ангелы мести, спустившиеся с небес, чтобы покарать лишенных совести проклятых фашистов за все их бесчинства.

Оглядываюсь вокруг. Кажется, живых не осталось – ну еще бы, обычно там, где работает штурмовая пехота, правки уже не нужны. Неожиданно мой взгляд выхватывает какое-то едва уловимое движение – там, у дерева, где лежит несколько трупов дейчей. Подхожу ближе. Гляди-ка ты – недобиток! Прямо на меня смотрят огромные синие глаза – с ужасом и мольбой. Лицо совершенно белое, и только алая струйка стекает с уголка рта. Ах, ну да – штык угодил ему под ребра, зацепив легкое…