Верующие Хельсрича собирались в бесчисленных помещениях базилики, чтобы возносить ежедневные молитвы. Гримальд прошел через залу с монахами, приносившими молитвы путем написания сотен имен святых на тонких листках пергамента, которые потом будут прикреплены к оружию защитников храма. Один из святых отцов преклонил колени, когда Астартес проходил мимо, и попросил Ангела Смерти нести его пергамент на броне. Тронутый верой мужчины, рыцарь принял дар и по воксу приказал братьям, рассеянным по храму, принимать такие дары.

Гримальд позволил монаху при помощи бечевки привязать пергамент к наплечнику. Дар был скромной, но достойной заменой регалиям, которые были сорваны с брони за предыдущие пять недель битв.

Реклюзиарх решил пройти по храму, чтобы исследовать все оборонительные системы и помещения базилики. Подземелье когда-то было строгим и безмолвным, здесь стояли только саркофаги из черного камня. Теперь оно превратилось в убежище, забитое людьми, здесь пахло немытыми телами и страхом. Кто-то из людей спал, другие тихо переговаривались; кто-то успокаивал плачущих детей; кто-то раскладывал скудные пожитки на грязных одеялах.

В молчании рыцарь проходил между ними. Беженцы освобождали ему дорогу, у всех был заметен страх, который они испытывали, впервые видя воина Адептус Астартес. Родители шепотом объясняли детям, а те так же шепотом задавали новые вопросы.

— Привет, — вдруг раздался за спиной тонкий голосок, когда рыцарь поднимался по белым мраморным ступеням.

Реклюзиарх обернулся. Маленькая девочка стояла у основания лестницы, завернувшись в слишком большую для нее рубашку, которая явно принадлежала родителям или старшим детям. Ее редкие светлые волосы были такими грязными, что естественным путем свалялись в дреды.

Гримальд вновь спустился по лестнице, игнорируя родителей, шепотом звавших девочку обратно. Она была не старше семи-восьми лет и ровно по колено рыцарю.

— Приветствую, — сказал он ей.

Толпа вздрогнула от вокс-голоса, и у некоторых из стоявших ближе всех перехватило дыхание от неожиданности.

Девочка моргнула.

— Папа говорит, что ты герой. Ты герой?

Гримальд окинул взглядом толпу. Целеуказатель перемещался от лица к лицу, ища родителей ребенка.

Ничто за два столетия войн не подготовило Храмовника к ответу на подобный вопрос. Собравшиеся беженцы смотрели молча.

— Здесь много героев, — ответил капеллан.

— Ты очень громкий, — пожаловалась девочка.

— Я привык кричать, — сказал рыцарь потише. — Ты что-то хочешь?

— Ты спасешь нас?

Он вновь посмотрел на толпу и ответил, очень осторожно подбирая слова.