Выстрел – затвор. Выстрел – затвор. Выстрел – затвор. Картечь разнесла китайцу шлем. Перезарядиться нет времени, слева, из тёмного угла траншеи, очередь, всё ему. Правда, всё в щит, но щит они пробивали, расстояние-то десять шагов. Аким стреляет на вспышки: раз, два. Всё, пенал пуст.

Хорошо, что Володька спрыгнул в траншею, двумя выстрелами доделал дело.

Кажется, всё цело, хотя удары он чувствовал, он быстро закидывает патроны в пенал дробовика:

– Всё, готов, – говорит он уже в эфир, – работаем, Володя.

Всё больше бойцов спрыгивало в траншею. Эфир напенился командами и отчётами, это было привычно и внушало уверенность.

Да, уверенность. Там, на открытой площади, он был беззащитен перед снайпером или пулемётчиком. Он для них был мишень, цель. Теперь же всё было как раз наоборот. Щит, броня, гранаты, дробовик! Он для просто вооружённых и слабо бронированных китайских солдат был неминуемой смертью.

– Готов?

– Идём, – отвечает Карачевский, вставая за спиной Акима и почти упираясь ему в ранец.

Только пошли, только прошли один поворот, как метрах в тридцати дальше по траншее заработал пулемёт. Бьёт по полю. По тем последним сапёрам, что ещё идут к окопам. Его выхлоп и звук, хорошо видны и слышны.

– Володя, докинешь?

– Кидаю.

– Две.

– Принято, две.

Одна за другой две гранаты летят к пулемёту. Хлопок, пулемёт замолк, ещё один хлопок.

Володька хорошо работает с ручными гранатами. Они быстро идут по траншее, на ходу влепили выскочившему на них случайно китайцу две порции картечи. Не убили, он упал на землю, выронил оружие и быстро пополз в узкий ход сообщения, догонять его не стали, нужно было решить дело с пулемётом.

А с пулемётом дело решать не пришлось, они немного завязли у ближайшего блиндажа, пришлось выкуривать из него одного упрямого китайского солдата, а пулемёт так и не заработал, когда они до него добрались, высинилось, что его электроника разбита взрывом гранаты, а пулемётчики ушли. Вскоре бой перешёл короткие на стычки с не успевшими сбежать китайцами. И когда солнце выплыло из-за барханов и утёсов полностью. Траншея была взята. С потерями, но взята.

Они с Володькой осматривали нехитрые вещи китайских солдат в самом западном блиндаже, в конце траншеи. С ними были Тарасов и Чагылысов, когда пришёл Кульчий и сказал:

– Саблин, тебя Колышев ищет, ступай к нему.

Карачевский пошёл с ним. Броня офицера совсем не так крепка, как броня штурмовика. Какого чёрта Колышев попёрся первым: из глупой бравады или чтобы воодушевить бойцов? Не понятно. Но вот то, что он получил две пули в грудь – это был факт. И щит у него, вроде, был, и знал он, как им пользоваться, а две дыры в кирасе и груди заработал.