— Знаешь, что я думаю, брат Лоренсо?

Советник Ордена молча покачал головой.

— Я думаю, это твой шанс. Шанс искупить свою оплошность.

— Что?

— Ты выследишь и убьешь ублюдка… или их двоих. Да хоть десятерых! Ты прекрасно знаешь, на что способны гильдейцы. Сейчас он отчаянно защищает императора, но как только почует, что запахло жареным, так сразу же попытается скрыться. Вот тут-то ты его и настигнешь. Понимаешь, к чему я веду?

— Да, ваше святейшество, — кивнул брат Лоренсо, с силой сжав рукоять меча. — Я выслежу его и убью. И на этот раз я вас не подведу.

***

Крики, стоны, звон стали и топот ног — все слилось в один оглушительный шум. Но Наргху он был безразличен. Опьяненный яростью, он неистово кромсал человеческие тела. Кровь и куски плоти ослепляли его, всеобщий гомон — оглушал. Он стал неконтролируемым механизмом убийства. Таким, каким и должен быть изначально.

Когти вошли глубоко в грудь молодому парню, вырвались, пуская струю крови. Через мгновенье двенадцать демонических клинков одним взмахом снесли голову какому-то старику. Наргх молниеносно парировал сразу несколько мечей, ударил наотмашь, раскурочивши кому-то челюсть.

И тут к нему пришло осознание того, что врагов становится с каждым мгновением меньше. Толпа растворяется. Люди в ужасе куда-то бегут. А их нагоняют монахи в красных рясах с палашами.

Наваждение отступило. К Наргху снова вернулся рассудок, туманная пелена рассеялась.

— Наргх! — услышал он знакомый голос.

Демон обернулся, увидав спешивающегося Мартина, облаченного в легкие имперские доспехи: сверкающий нагрудник, кольчужную рубаху и поножи. Его новая одежда совсем не шла его крупному лицу, кроме того, по всему было видно, что канцлеру очень неудобно в ней.

— Мы успели! — кричал он, лицо озаряла победоносная улыбка.

— Это не конец, — проговорил Артий. — Они перегруппируются и нападут снова.

— Знаю. Но мы выкроим несколько минут… Открыть ворота, позвать командира Ламанда!

Наргх пошатнулся. На него вдруг накинулась небывалая усталость. Все тело заныло от боли. Демон оглядел себя и ужаснулся. Весь в изодранных лохмотьях, истекающий кровью, он походил на искалеченную жертву спятившего мясника.