Издалека вдруг донесся звук, схожий с ударом топора. Еще раз внимательно окинув взглядом поляну и лес, офицер сделал знак идти вперед. Три с половиной десятка человек пригнувшись устремились меж деревьев на далекий звук. Кругом было тихо, не шевелилась ни одна ветка, не треснул ни один сучок, будто и не было этого внезапного нападения. Вскоре под ногами появилась утоптанная тропа, возникла на пустом месте и петляя повела все выше, обходя замшелые стволы с вывороченными корнями. Командир почти сразу остановился, осознав, что в этом узком тоннеле с крутыми стенами отряд все равно что в ловушке. Он оглянулся, поколебался несколько секунд и приказал возвращаться. В тот же миг где-то вверху раздался щелчок спущенного рычага, и один из солдат упал с пробитым горлом. Шедизцы выпустили в ответ тучу стрел, но так и не поняли, попали в кого-нибудь или нет.

— Послушайте! — крикнул офицер. — Кто вы? Выйдите сюда! Обещаю не стрелять. Я хочу говорить!

По-иантийски он говорил с трудом. Ответом ему был шум — несколько крупных камней скатились на тропу там, где они только что прошли. Двое воинов попытались залезть по крутому склону, но только ободрали руки. Тогда шедизцы рассредоточились, ощетинились натянутыми луками. Однако ничего не происходило.

— Я ищу царицу. Вы ее люди, на ваших стрелах ее имя. Я хочу говорить с вами! — снова воззвал командир.

В глубокой тишине прошло несколько минут. Он размышлял, разглядывая далекие верхушки деревьев. Наконец приказал идти дальше. Ему все это не нравилось, но и отступать было стыдно. Тропа казалась бесконечной, словно тоннель без конца. Но вот впереди забрезжил выход, стены расступились. Воины разошлись, начали прятаться за деревьями, отходить от тропы. Появился бы хоть кто-нибудь — уж они бы его не упустили! Но никого не было. Они шли все дальше, а горные вершины по-прежнему были не видны за деревьями, и тропа вновь исчезла посреди редкого леса.

Вдруг их обуяла паника. Без всякой причины старые корявые деревья показались полны угрозы. Воздух сгустился, потемнел, шептал что-то прямо в уши, прикрытые кожаными шлемами. В далеких кустах чудились звериные морды. Казалось, что в кронах над их головами затаились чудовища и сейчас кинутся, вонзят когти. Один с криком бросился бежать. Внезапно замер, нелепо взмахнув руками, упал ничком, прямо на торчащую в груди стрелу. Откуда-то позади раздалось леденящее кровь рычание, и вот уже все шедизцы бегут, не разбирая дороги, и падают, и, раненные, пытаются ползти прочь от преследующего неведомого ужаса.