Деревья опять уронили все листья к тому пасмурному холодному дню, когда войско остановилось в предгорьях и его предводитель ступил на горную дорогу, за которой, где-то очень далеко, скрывалась иантийская царица. Он знал, что никакие ловушки, никакие затеи не сработают. Нужно просто идти вперед, убивая всех встречных, до тех пор, пока горы не окажутся позади, пока перед лицами его воинов не появятся равнины Шедиза. Никакой уверенности в успехе у него не было. В этом бесконечном лабиринте его армия могла легко потеряться, а противник и подавно найдет возможность скрыться. И все же следовало действовать; офицеры выслушали его приказания, изучили карту и разошлись к своим людям.

Евгения наблюдала за ними с высоты сотни метров. Тело ее ожидало на площадке над круглым озером, а дух парил над вражеским войском. Она была озадачена: враги тащили с собой какие-то большие плетеные рамы и огромные тюки выше человеческого роста. Она спустилась, чтобы прислушаться к мыслям тех, кто нес эту тяжесть, но они ничего не знали. Тогда она нашла главного. Он бесстрашно шел впереди войска — лет сорока, невысокий и полноватый, но крепкий. Рыжие волосы по шедизскому обычаю заплетены в косу, лицо выбрито. Она с завистью разглядывала отличный мундир, блестящие сапоги, огромный боевой топор. Послушав, о чем он думает, она мысленно разослала приказы своим людям. Но про тюки и рамы тут тоже ничего не было — Кафур был слишком озабочен задачей охватить людьми как можно большую территорию.

Долину, целый год служившую им домом, пришлось оставить и уйти дальше в горы. Но там по-прежнему стояли лошади, охраняемые несколькими крестьянами. Евгения и подумать не могла о расставании со своим Ланселотом, хотя теперь он стал для них обузой.

Из леса вышел Пеликен. Как и большинство мужчин, он еще несколько дней назад покинул основной лагерь, готовясь принять бой. Было бы безопаснее уйти как можно выше в тайные пещеры и переждать нашествие, но никто из них уже давно не думал о безопасности. Люди ждали в давно обжитых укрытиях, приготовив пути отхода, — собирались изматывать противника внезапными нападениями, морочить голову, заводить в глухие углы. Пеликен сделал немалый крюк, чтобы увидеть Евгению. Он подошел к обрыву, наклонился над пропастью. Ветер трепал полы плаща, заставлял его щуриться.

— Все-таки зря ты остаешься здесь. Тот офицерик наверняка участвует в походе и постарается найти это место.

— Я его прогоню, — ответила она рассеянно.

Смерть протянула лапу к ее верному другу. Евгения видела его уже мертвым, с остановившимся взглядом и струйкой темной крови, стекающей изо рта; но он был еще жив, и она вздрогнула от прикосновения горячих рук. Пеликен взял ее лицо в ладони, нежно поцеловал лоб, щеки, губы. Он любил ее и хотел, так было всегда, так было и сейчас. Если бы она могла, то ответила бы ему. Но ее сердце давно обратилось в камень, если только камень может исходить кровью, которая все текла и текла из него, стоило ей вспомнить Халена. Пеликен прижал ее к себе. Он весь дрожал, словно в бреду.