Она бесцеремонно распахнула на Евгении халат.

— Ну, придется царю потерпеть. Скажу Найше, что вы не готовы. Вас хорошо устроили? Есть вопросы или претензии?

— Благодарю вас, нет.

— Я вам дала самых воспитанных служанок. Но если вдруг что — сразу обращайтесь ко мне. Как ваша рана?

— Зажила.

Кардина посмотрела на плечо, на котором не осталось никаких следов.

— Наконец-то счастье пришло и в гарем, — вздохнула она. — Говорят, господин лечит одним своим присутствием, но здесь он редко бывает. Вы благословенны, как и он, это сразу видно. То-то Шарра все рвется к вам.

— Кто это?

— Она вчера давала вам успокоительное — наша знахарка. Если велите, я прикажу ее к вам не пускать.

— Почему же? Я буду рада, если смогу принести здесь хоть какую-то пользу.

Кардина обошла комнаты, проверила все углы, в поисках пыли даже провела пальцем по поверхности статуэток. За что-то отчитала служанок. Свернувшись калачиком в мягком кресле у окна, Евгения внимательно следила за ней. Осторожные движения, как будто она опасается расплескать в себе воду, землистый цвет лица, мешки под глазами, глубокая морщина на переносице, словно женщина постоянно сдерживает боль…

— Подойдите-ка сюда, — велела Евгения.

Начальница гарема обернулась, насупилась было — не привыкла слышать приказания от наложниц, — но смолчала и подошла ближе.

— Лела, выйдите все! Вы мужественно переносите боль, — она смотрела куда-то сквозь Кардину, той казалось — изучала что-то на стене позади нее. — Опухоль уже слишком большая, не уверена, что смогу помочь…

Кардина как завороженная приблизилась вплотную. Евгения положила руку на ее живот, закрыла глаза.

— Слишком большая, — с сожалением повторила она. — Но попробуем…

Кардина всхлипнула, судорожно сжала протянутую руку.

— О госпожа моя! Вы действительно сможете мне помочь?!

— Я постараюсь.

Женщина упала на колени рядом с креслом и стала целовать руки Евгении. Та с трудом смогла успокоить ее рыдания. Кардина направилась к выходу, у дверей обернулась, вытирая лицо.