Пасесерт вышел из Дома приемов и пересек двор, поднявшись на крыльцо дома царицы.

— Госпожа у Мерианов, — предупредил швейцар.

Пришлось садиться в паланкин и ехать по узким улочкам к дому, подаренному еще прежним царем Камакиму и Айнис Мериан. К счастью, носильщики заметили обеих женщин в беседке у фонтана. Пасесерт получил под таблицей подпись Евгении, пригласил ее на прием и оправился дальше по своим делам. Айнис тоже распрощалась, и Евгения пешком вернулась домой.

Через несколько часов она вступила в огромный зал Дома приемов, ярко освещенный и наполненный гудением сотен голосов. Волны теплого воздуха над головами гостей колыхали огни люстр, переносили по залу густые запахи цветов и духов. От накрытых столов к дверям сновали молчаливые слуги, сопровождаемые ароматом жареного мяса.

Она все еще не могла привыкнуть к тому, что ее появление неизменно привлекает всеобщее внимание. Не успела Евгения сделать нескольких шагов, как к ней устремились мужчины и женщины из тех, что сразу приняли ее, — все в богатых, переливающихся золотом одеждах. На фоне этого великолепия особенно выделялось ее темно-синее платье с глубоким декольте и открытыми плечами, плавно и гибко качающееся на бедрах, и украшения с рубинами в высоко уложенных волосах. Она взмахнула веером, тут же приковавшим взгляды всех дам. Ей даже стало немножко стыдно: пожалуй, это удар ниже пояса — использовать уловки соблазнительниц прошлых земных веков. Она знала, что уже на следующем приеме половина дам по ее примеру вооружится веерами самых разных форм и расцветок.

Подошел Кафур, предложил руку. При встречах с Евгенией он каждый раз умудрялся балансировать на тонкой грани между протокольной вежливостью и панибратством. Ей следовало бы ненавидеть его, свидетеля не одного ее позора. Но вместо того она с досадой признавалась себе, что именно благодаря этому излишнему знанию Кафур стал одним из немногих в Шурнапале, кому она может по-настоящему доверять.

— Проводите меня к Мерианам, — попросила она.

Его полные губы тронула усмешка.

— Жаль, что мы не встретились так мирно в день нашего знакомства, госпожа!

Камаким и Айнис беседовали с гостями-островитянами в глубине зала. Подруга приветствовала Евгению громким радостным возгласом, как будто они и не виделись всего несколько часов назад. Евгения поздоровалась с гостями, узнавая лица, встречавшиеся ей во время давних визитов в Иль-Бэр. Сегодняшний вечер был посвящен успешному окончанию переговоров между Алекосом и Джед-Аром, который по-прежнему входил в состав Славы Островов и приехал в Рос-Теору, чтобы покончить с дипломатическими разногласиями. Их двоих и ждали собравшиеся. Разговаривая, Евгения то и дело ощущала на себе тяжелые взгляды. Особенно усердствовала жена Кафура Никресая, которая исходила ядом, видя, как внимателен ее супруг к едва не убившей его женщине. Были здесь и другие дамы, испытывавшие к гостье Алекоса неприязнь. Все они считали царя в некотором роде своей собственностью и были возмущены тем, что он достался другой. Их злила ее красота, ее неяркое платье, за которое явно были плачены огромные деньги, ее веер, прическа и та простота, с которою она обращалась с их мужчинами и самим правителем. Алекос однажды сказал ей: «Если вдруг что-то тебе покажется, если кто-то будет тебя обижать, сразу же скажи мне». Конечно же, она ничего ему не говорила. Не дело мужчине вмешиваться в женские склоки, да она и не считала эту неприязнь опасной для себя, полагая, что время все расставит по местам.