— А обаять их всех на расстоянии ты не сможешь, и они вряд ли захотят сюда наведаться, — согласилась Евгения. — Зачем тебе колонии в тех диких местах?

— Там растения, каких у нас нет, а главное — залежи железа и других металлов. Чем продираться туда через Фараду и Элиус, намного дешевле будет укрепиться на побережье. Но по священному договору островитяне считают его своим!

— Что же ты намерен делать?

— Боюсь, что у меня еще очень много времени впереди, — произнес он медленно. — Возможно, умрут поколения, а я все еще буду править здесь. За такой срок я успею сделать все, что только пожелается, даже изменить священные договоры. Пока же выбор у меня небольшой. Продолжать давить на власти Островов, чтобы получить послабления для моего флота, либо искать подход к дикарям.

— Так ты не собираешься нападать на Острова?

Алекос засмеялся, погладил ее по бедру.

— А ты ждешь, что я буду бросаться на все, что сопротивляется?

— Ты мог бы блокировать их со всех сторон, лишить продовольствия и через год-два собрать урожай.

— Какая кровожадность, госпожа Евгения! А ведь там живут ваши родственники!

— Я просто рассуждаю. Конечно же, я не хочу, чтобы такое случилось.

— Нет, — сказал он твердо. — Мои военачальники тоже хотели бы пойти на Мата-Хорус за сказочными богатствами. Но у нас пока нет флота для такой операции, да и вообще выгоднее торговать с ними, чем воевать. А вот бояться — пусть боятся.

— У них прекрасные ученые и инженеры. Уверена, очень скоро у них тоже появятся пушки, шары и другие твои изобретения.

— Да! — воскликнул Алекос. — Ты совершенно права. На это я и рассчитываю. Война вынуждает прогресс ускоряться. Через пятьдесят лет мы с тобой не узнаем этот мир. Все будет по-другому!

Она покачала головой.

— Не понимаю тебя. Зачем прогресс, когда мир и так у твоих ног? Ты обладаешь волшебной силой. Почему же не хочешь ею пользоваться?

— Да ведь и ты используешь ее едва ли на десятую часть. Умеешь ли ты останавливать сердце? Часами плавать под водой? Поднимать предметы взглядом? Мыслью приказывать людям и животным?

Она перебила:

— А ты — можешь?

— Когда-то я умел все это. Первые сто пятьдесят лет жизни я потратил на то, чтобы познать свое тело и научиться им управлять. Подумай, наш разум заперт во плоти, но даже над нею человек не властен. Его одолевают болезни и старость, он не способен ни отрастить утраченную конечность, ни даже укротить голодный желудок. А мог бы, если б захотел! Я захотел и научился тому, о чем другие не смеют и мечтать.

— Как собака на сене: и сам не пользуешься, и не даешь другим. Ведь ты можешь поделиться этим знанием с людьми, дать им здоровье… дать совсем другую жизнь!