Свет сочился из купола, словно вода, и казался материальным. Оседал на коже, стекал по ней. Алебастр и апельсин. Белый и оранжевый.

Постройка походила на опрокинутую чашу, которой неизвестное существо, вне всякого сомнения бог – накрыл пришедших сюда. По сравнению с ее размерами люди казались не больше муравьев.

А может, и меньше…

Масштабы такие, что Шерон за раз не смогла охватить взглядом это место. Свет гладил ее кожу, и внезапно к ней пришло осознание, что она ощущает его не телом, а даром. Тем, что с ней всегда.

Даром некроманта.

Перед ней было настоящее волшебство. Магия великих волшебников, исчезнувшая из мира вместе с Тионом.

Не злая и не добрая.

Она… просто находилась здесь. Наполняла это необычное место, как вода наполняет бассейн. Но Шерон не смогла бы ею умыться, в ней искупаться или тем паче напиться ею. Указывающая ощущала воду и… только.

На мгновение промелькнула мысль – а смог бы Мильвио сделать с этим хоть что-то?.. И еще она вспоминала беседу с Бланкой. Когда они спорили: а может ли быть так, что все волшебство – едино? И лишь то, как черпает его носитель дара, меняет суть силы? Шерон ощущает таланты Лавиани. Лавиани может читать знаки, которые оставляет Шерон. И она чувствует, как с помощью статуэтки госпожа Эрбет делает… нечто. Не понимает, как такое происходит, но чувствует!

Впрочем, мысль появилась и была загнана в самый дальний уголок сознания. Сейчас не время и не место.

Громкий звон, странная мелодия привлекли внимание Шерон. Она не смогла бы описать ее. Металлический дождь? Ветер, играющий среди высохших бамбуковых палочек? Стеклянные безделушки, перебираемые чьими-то ловкими пальцами?

Из прорези в стене, высоко, ярдах в ста над ними, потоком выкатывались шары, каждый размером с голову взрослого мужчины. Сперва указывающая сочла, что они сделаны из мрамора, но потом поняла, что это какой-то иной минерал, куда более твердый.

Шары падали на пластины из такого же материала, которые были разной длины, разной ширины и толщины – закреплены на разном расстоянии друг от друга.

Отскакивая от них, шары попадали на следующие плоскости, катились по желобам, ныряли в воронки, чтобы скрыться в стене, подняться наверх и снова упасть.

Раз за разом. Бесконечно. Тысячи лет.

Они создавали притягательную, легкую, идеально подходящую для этого места мелодию.

Халез, словно забыв о женщинах, двигался вдоль стены, уходя все дальше, к музыке. Шерон шагнула за ним, но Бланка сказала:

– Близко не подходи. Может быть опасно. Нити там скручены так сильно, что я почти не могу различить их.