— Теперь повторим все еще раз, внеся коррективы в перемещение охранника, — сказал Шерлок Зай.

Суслик тяжко вздохнул и поплелся к дверям.

Охранник пожал плечами, развернулся и пошел вглубь зала, обойдя посетителя, которого он толкнул в плечо.

Листрейд еще больше нахмурился.

— И не надоело вам, мой друг?

— Отнюдь. Сейчас, как мне кажется, наступит момент истины.

— Вы в этом уверены? — недоверчиво покосился на него Листрейд. Надежда на положительный исход задуманного Шерлоком Заем боролись в нем с пессимизмом и неверием.

— Очень на это надеюсь. Начали! — дал Шерлок Зай команду, пристукнув об пол тростью. — Прошу вас внимательно следить за всем, что происходит.

Охранник пошел вперед; посетитель склонился к стенду с оружием. Охранник, проходя мимо, задел его, толкнув в плечо. Посетитель недовольно заворчал.

— Входит суслик! — словно завзятый режиссер, крикнул Шерлок Зай.

Суслик, смущенный подобным вниманием к его персоне, возник на пороге и, напряженно, едва переставляя ноги, направился к окну. И тут вскрикнул охранник.

Все разом обернули головы к нему.

Тот, застыв в трех метрах от стенда с яйцом, пялил глаза в его сторону, отвалив челюсть на грудь. Листрейд проследив за его взглядом, тоже вскрикнул, непроизвольно бросаясь вперед, к стенду, где на подставке стояло, сверкая, целехонькое золотое яйцо!

Это было настолько невероятно, что в зале воцарилась гробовая тишина.

— Не может этого быть! — Листрейд, не веря собственным глазам, осторожно, словно боясь спугнуть наваждение, протянул коготь к яйцу и коснулся его. — Яйцо! Но откуда?

— Видите, все разрешилось как нельзя лучше, — приблизился к нему Шерлок Зай. — Теперь вы смело можете закрыть дело, дорогой Листрейд, и забыть о нем.

— Но как? Как это возможно? — Листрейд до сих пор был не в силах справиться с охватившим его волнением.

— Неужели это так важно? Меня, знаете ли, больше волнует вопрос, что это за курица, могущая нести подобные яйца…

Несколько позже мы втроем — я, Шерлок Зай и счастливый, но старательно скрывающий это Проционе — собрались у нас дома. Никаких претензий к еноту у Листрейда, разумеется, больше не могло быть, и инспектору, хотя и с большой неохотой, но пришлось принести извинения еноту и отпустить его на все четыре стороны.