И она отдала.

Всю, до капли… до края… вдвоем и на краю не страшно. Удержаться бы только. Удержать. Убедить. Уговорить. Пока воет северным волком флейта, пока…

…жизни осталось.

На полглотка.

Флейта вдруг смолкла, а кто-то сказал:

– Отодвиньтесь, пожалуйста… ему сила нужна.

Сила?

Нужна?

Нужна. И отодвинуться. Но двигаться не выходит, потому что собственных сил у Анны не осталось. И она сидит. Просто сидит и смотрит. Вот чьи-то руки ощупывают ее лицо.

И Глеба.

Стонет дом, предупреждая, что не удержится.

Осыпаются пеплом растения. Красиво. Белый пепел на снег похож. Он кружится, вихрится, наполняет комнату. И та заполняется людьми.

Как их много.

Откуда?

– Живой? – это сказано с немалым удивлением. – Надо же с такой…

Анна злится. Правда, и злость вялая такая, чужая будто бы. И больше всего ей хочется спать, но не одной. Она знает, что нельзя выпускать руку Глеба, что они оба держатся, пока вдвоем, а если выпустить, Анна останется одна.

И он.

И этого слишком мало, чтобы…

Она бы объяснила, найди слова. Только слова не находились, и ей оставалось лишь цепляться за влажную эту руку, надеясь, что сил хватит.

– Погоди… дамочка, да отпустите вы, дайте…