– Возвращайся. Я тебя жду.

Наверное, нужно было что-то еще.

Про любовь?

Анна не была уверена, что это и есть любовь. Любовь – это ведь чувство, Анна же не чувствует, она просто знает, что не сможет больше одна.

Не хочет.

А если вдвоем, то можно. Только вдвоем и можно. Она слышала, как вновь хрустнула ткань мира, разрываясь. И шагнула бы за край…

…звать.

…говорить.

…о себе… он знает об Анне больше, чем кто бы то ни было. Что еще ей сказать? Что она тоже хочет жить? Сколько бы ни осталось, но хочет, только не одна, потому что и от одиночества, оказывается, можно устать… она не плачет.

Она не сильная женщина, зря такое говорят, но… просто не плачет.

Не хочет.

А что слезы, так…

– Отдай, – шепчет кто-то, может, тьма, которая обрела голос и плоть, а может, флейта. Что отдать? Кровь? Анна готова. До капли. И пусть течет та из носу, а это некрасиво, но… так лучше.

У Анны ножа нет.

Странно… жена некроманта, своего ножа нет.

Дыхание?

Тоже поделится. И даже странно, что ей самой не пришло в голову, что ему тоже нужно дышать. Даже мертвому. Особенно мертвому. И Анна склоняется над телом, касается губами губ. Вдыхает в них ставший вдруг ледяным и колючим воздух.

Это сложно.

Ей приходится дышать за двоих, но пока… пока получается, шанс есть. И музыка звучит-звучит… не музыка. Плач. А губы у нее со вкусом крови. И крови тоже на двоих…

…в какой-то момент музыка вдруг захлебнулась. А Глеб сделал вдох. И во вдохе этом потянул вдруг в себя и кровь Анны, и жизнь, и силу.