– Я вам завидую, – Николай покачивался. Он плавно перетекал с пятки на носок и с носка на пятку. – Вы хотя бы делом займетесь.

– А вы?

– И я. Только совсем не тем, которым хотелось бы… и я отпишусь о переезде?

– Разве я решаю?

– Поверьте, вы. Мастера… скажем так, у всех у них есть одна специфическая черта. Они стараются держаться в стороне от обыкновенных людей, в том числе из нежелания привязываться. А к вам уже привязались. Более того, здесь их только вы и удерживаете.

Бабочка взлетела с бутона, чтобы перебраться на другой.

…и Север…

Анна не знала, хочет ли уезжать. Часть ее не желала расставаться ни с домом, – его ведь можно восстановить, – ни с привычной тихой жизнью, которая, в отличие от дома, реставрации не подлежала. Но другая часть, напротив, страстно хотела чего-то…

Нового?

…и почему бы не Север?

Снега и кахри, знающий, как уговорить ветра и успокоить бурю. И семена ледяных лилий, которые вызревают стремительно, и уже похожи на куски стекла.

Живое пламя.

Долгие ночи…

Глебу понравится… наверное.

– Я все равно не могу решать за всех, – Анна покачала головой. Ее влияние преувеличивают.

– Они все так отчаянно боятся заблудиться во тьме, что ищут себе кого-то, за кого можно зацепиться. Следует признать, что далеко не всегда удачно, но в большинстве случаев тьма знает, кого следует подпускать, а кто… и да, во время обрядов случалось всякое. Потому от них постепенно и отошли.

По колючему зеленому стеблю бежали муравьи. Тонкой нитью, друг за другом.

Деловитые.

Точно знающие, что делать. Их жизнь размерена и предопределена. Но стоит ли завидовать этой предопределенности?

– В мирное время получалось и так… но война многое изменила. И о вас уже говорят. Не люди, но те, кто связан с тьмой. Их не так много, чтобы слух о вашей свадьбе не разошелся.