Пандарен склонил голову в знак согласия.

— Я говорил об этом со Склифом, — сказал он. — Но его гораздо больше заинтересовал платок, который мы нашли в отеле, на месте смерти генерала Маркуса. У него был тот же запах, что и у анонимной записки, которую мы получили. Платок, кстати, был явно женский, и, видимо, был тоже как-то связан с «Ягненком»…

Чао замолчал и на какое-то время в зале повисла гнетущая тишина.

— Ты просто безмозглый хозен, если веришь в это! — вдруг выкрикнула Мирта, устремив на Чао залитое слезами лицо, искаженное гневом. — Неужели ты можешь допустить хоть на минуту, что Склиф мог… мог… Пойти на такое?! Ты же знаешь его столько лет! Ты, Чао!

Чао виновато поднял лапы, словно защищаясь от неожиданной вспышки агрессии со стороны сестры, так как та вскочила с места и теперь возвышалась над ним.

— У тебя все мозги отупели от твоего лотоса, который ты вечно жуешь, если ты всерьёз считаешь, что Склиф мог стать убийцей!

— Мирта… — робко начал Чао, но пандаренка не дала ему сказать. — Я не знаю, какое отношение имеют к нему все эти ваши дурацкие таверны и платки, и кто написал ту проклятую записку, но Склиф здесь не при чём! А вы, вместо того, чтобы думать, как помочь ему, сейчас готовы согласиться с этими нелепыми обвинениями!

— Да нет же, Мирта, никто здесь так не думает. — Лилиан приобняла рыдающую в голос пандаренку за плечи, и, бросив на Чао укоризненный взгляд, мягко подталкивая, вывела Мирту в кухню, плотно прикрыв за собой дверь.

Чао выглядел смущенным и несчастным.

— Женщины, — пробормотал Вилли, сочувственно кивая ему, и, неловко кашлянув, замолчал.

Чао вымученно улыбнулся горькой улыбкой. — Она очень… беспокоится о нём, — сказал он тихо, отводя глаза.

— Да мы уж поняли, — проворчал Билли, барабаня пальцами по столу. — Ведь не слепые же…

— И всё-таки, — также тихо продолжил Чао. — Отчасти, она права… Я действительно знаю Склифа очень давно. Он, безусловно, человек… то есть, ворген, огромной силы духа и воли, не говоря уже о его высоких моральных качествах. Но у него есть слабость — он ненавидит насилие над личностью в любых его проявлениях. И спайс для него — это одна из разновидностей такого насилия, обманным путем искажающего волю и чувства, разрушающее душу. Вы же помните, как он остро реагировал на подобные случаи еще тогда, лет пять назад, когда мы впервые столкнулись с этой заразой.

— Да, — задумчиво протянул Вилли. — Он тогда поставил на уши всю городскую стражу… Но и тот спайс был не настолько опасен, как этот…

— Вот именно, — кивнул Чао. — А в этот раз он просто был одержим стремлением найти источник, а любая одержимость — это дорожка для Ша в сердце…