— Ша? — переспросила Лика, не совсем уверенная, что правильно расслышала пандарена.

Чао кивнул. — Под «Ша» мы называем нематериальные субстанции духовной природы, способные воздействовать на струны души, — пояснил он. — Их много, и они разные — Ша гордыни, Ша ненависти, Ша сомнений и уныния…

Билли махнул рукой. — Это всё ваша медвежья хвилософия, — сказал он. — А для нас с братом всё намного проще: неважно, чем он там был одержим, или не был — он действовал по правильным понятиям! Если эта баба и кто там с ней еще занимались отравительством — туда им и дорога, и скорбеть по ней мы точно не будем! Еще неизвестно, кто на кого напал — Склиф-то вернулся тоже с дыркой в плече. А мог бы и вовсе не вернуться, если б рана оказалась чуть левее! И что бы ты тогда тут говорил? Объяснял бы Мирте про ша-чего-то-там?

Вилли поддержал брата энергичным кивком головы.

— По любому, Склиф не бандит, как эти мутные типы из «Ягненка», — сказал он. — Я согласен с брательником!

Чао пожал плечами, собираясь, сказать что-то еще, но в этот момент скрипнула дверь и в холл вернулись отец Зеборий, выглядевший непривычно серьёзным, и отец Оккам с потемневшим усталым лицом.

— Лика, — сказал он негромко. — Нам пора.

— Но, как же… послушание… — вскинулась было гномка, но тяжелый и исполненный боли взгляд дренея заставил её оборваться на полуслове.

— Отец Зеборий, — дреней поклонился дворфу. — Братья целители…

Дворфы и Чао склонили головы в ответ. Кивнув молчаливо замершему в углу, словно статуя, таурену, экзарх направился к выходу. Лике ничего не оставалось, как последовать за ним.

Она едва поспевала за размашистой поступью дренея, который, казалось, был погружен в свои думы и вовсе не замечал присутствия маленькой спутницы.

— Отец Оккам! — не выдержала Лика.

— А? Что, дитя моё?

— Вы же не… Вы же не думаете, что это был действительно он?

Экзарх промолчал. Гномка пыталась поймать его взгляд, заглядывая снизу-вверх.

— Мы никогда не можем быть в безопасности от самих себя, — проронил Оккам, по-прежнему не глядя на Лику, словно разговаривая сам с собой. — Тьма подстерегает нас в наших собственных сердцах, и только постоянное бдение и обращение к Свету может спасти нас от неё…

Лика вздохнула. Они подошли воротам Школы. — Ступай к себе, дитя, — мягко сказал дреней. — Отдохни, а вечером приходи в Собор на вечернюю службу.

— Но… Как же моё послушание? — взволнованно спросила Лика. — Я ведь вернусь в Бараки? Ваше… попечительство?

Экзарх улыбнулся грустной кривоватой улыбкой. — Тебе больше нет нужды проходить его. Близятся экзамены — теперь тебе будет полезнее сосредоточиться на подготовке к ним, повторении и закреплении изученного…