Мне пришлось задержаться в караулке, пока составляли протокол моего допроса, куда позже привели бродягу, ночевавшего под мостом и также давшего показания. У меня практически уже не оставалось сомнений, но я всё же навёл еще кое-какие справки по своим каналам в течение дня и убедился, что брат Склиф и Аргуин Седогрифф — одно и то же лицо.

Лика поднесла ладони к вискам. — Значит, это всё-таки, он, — прошептала она. — Значит, Чао и отец Оккам были правы. Я так надеялась, что они ошибались…

— Не торопитесь с выводами, — сказал Джардет со странной интонацией. — Тот факт, что это был Аргуин, еще не говорит о том, что он совершил убийство.

— Я не понимаю, — Лика воззрилась на человека. — Как это?

Джардет склонил голову. — Я уже говорил вам о том, что лично видел и хорошо представляю, как проявляется воргеново бешенство. Также позволю себе напомнить вам, что занимаюсь теми науками, которые ваша церковь называет темными. Не вдаваясь в детали, могу сказать определенно, что никогда не перепутаю состояние бешенства с классической картиной одержимости. Так вот ворген, которого я видел в переулке, находился под явным воздействием внешних сил, но никак не внутреннего расстройства.

— Внешних сил? — Лика всё ещё не понимала.

— Сил, чар или иного способа воздействия на разум, — отвечал Джардет. — Кто-то, или что-то управляли им. Скорее всего — кто-то посредством чего-то. Так, или иначе, он явно не отдавал себе отчета в происходящем и, скорее всего, ничего не помнил на следующее утро.

— Но зачем? — Лика покрутила головой. — Зачем кому-то было убивать эту женщину его руками?!

Джардет опустил глаза. — У Демизетты была… непростая жизнь, — сказал он так тихо, что Лика едва могла его расслышать. — Она отличалась от других женщин. Любила рискованные интриги и была очень умна. Я предпочитал никогда не заглядывать на ту сторону её натуры, хорошо понимая её, также, как и она никогда не задавала вопросов мне относительно моих занятий искусствами. Но последнее время она была чем-то обеспокоена и встревожена. Я мог лишь догадываться, хотя был уверен, что она ввязалась в какую-то крайне опасную игру. Но когда я предложил ей свою помощь, она лишь высмеяла меня и дала понять, чтобы я не лез не в свои дела. Однако, она испугалась по-настоящему, когда стало известно об убийстве того гнома, Шпакля. Я не знаю, что их связывало, однако после той ночи она стала сама не своя, избегая встреч даже со мной. Тогда я настоял на разговоре, надеясь убедить, что сумею защитить её от кого бы то ни было. Она назначила мне встречу в странное время и в странном месте, хотя, имея дело с Демизеттой, понятия странного практически не существует. И вот…