А спустя короткое время и вовсе весело насвистывал мотив какой-то заудалой песенки, чем изрядно раздражал старика. Скорее всего, делал он именно по этой причине. Но вот, наконец, Рю объявил, что им пора.

     Перед тем, как уйти, Кенджи бережно поднял с пола куклу. Осторожно, словно она была живой. После он нашел какой-то более-менее чистый платок и сложил в него челюсть и кости, торчащие в волосах ведьмы. Выйдя наружу, он аккуратно положил игрушку с котомкой на камень неподалеку и направился вслед за своими друзьями. Он уже отошел от пещеры на дюжину шагов, когда почувствовал на себе чей-то взгляд. Кенджи оглянулся – и увидел ту же самую девочку. Вот только теперь ее лицо озаряла широкая улыбка. Кенджи улыбнулся в ответ, как послышался крик Макото:

     – Эй, ты чего там застрял?

     – Иду!

     Кенджи повернул голову – однако возле камня больше не было ни ребенка, ни куклы, ни останков. Но отчего-то он знал, что он ее больше никогда не увидит. Как и любой другой. Нагнав друзей, он стал в конце цепи, которую возглавлял Рю и они снова направились сквозь туман. Правда, теперь не отходя друг от друга ни на шаг.

     Прошел едва ли час, как они покинули жилище ведьмы, когда откуда-то сверху вновь послышалось уже знакомое Кенджи хлопанье крыльев. Услышал его и Рю, который застыл как вкопанный и завертел головой по сторонам. Приложив ладони ко рту, он вдруг громко каркнул – притом столь умело, что, не видя старика, Кенджи бы решил, что это настоящий ворон. После Рю вслушался в тишину и повторил крик еще несколько раз.

     – Мне кажется, он рехнулся, – прошептал Макото. – Сколько вина он выпил?