Но вот сквозь полог быстрым шагом вошел Раймунд, встреченный приветствиями и вопросами; кто-то пытался докричаться до него через гомон, некоторые начали протискиваться прямо сквозь толпу, желая побеседовать с Черным Принцем лично, а так как жаждущих было немало и манеры их зачастую оставляли желать лучшего, вскоре в шатре едва не вспыхнуло несколько потасовок, которые, однако, быстро погасли, не успев перерасти в настоящую свару. Наконец, заняв свое место – не без помощи нескольких крепких воинов, растолкавших особо нетерпеливых локтями – Раймунд огляделся и, видимо убедившись, что все в сборе, поднял руку, призывая к тишине; спустя немалое время, когда последние шепотки стихли, он произнес:

– Приветствую всех, кто принял мое приглашение. Наверняка вы задаетесь вопросом, отчего я собрал вас в столь поздний час, но уверяю, что на то есть веские причины. Сегодня я получил важную весть – в ночь на Проводы было совершено покушение на Матиаса Моро. Он...

Не успел Раймунд закончить, как его слова потонули во всеобщем гуле, а шатер тут же стал напоминать встревоженный улей. Люди орали, свистели, возбужденно перешептывались друг с другом, пытались докричаться до тех, кто стоял позади, гремели кружками или ножнами, а чей-то басистый голос завел залихватскую песню. Поначалу Этьена тоже захватило всеобщее ликование, и голос его влился в оглушающий рев, но спустя миг он уже устыдился собственных мыслей и умолк. Конечно, Моро был врагом его господина, а значит и его тоже, но радоваться чужой смерти... Было в этом что-то неправильное. Но вот прочие думали совершенно иначе, так что даже Раймунду пришлось изрядно потрудиться, дабы установить тишину.

– Праздновать победу еще рано. Матиас выжил, – послышалось несколько раздосадованных стонов, – хоть и был серьезно ранен.

Этьен, отчего-то почувствовавший облегчение от того, что король остался жив, через миг ощутил еще больший стыд. Любой славный воин будет рад гибели врага, но разве он взыграет от того, что супостат выжил? Не помнится, чтобы те герои, о которых он читал, занимались подобными думами – «...хороший недруг – тот, что мертв! Голов насобираю клев...».

– Плевать! – рявкнул Ру, едва ли не пробив кулачищем стол. – Трон под стариком давно стоит на трех ножках, а мы выпнем его оттуда одним ударом. Народ за нас, половина знати тоже, а оставшиеся богатеи перебегут под наши знамена, едва увидят их под столицей. Дворянские неженки что крысы, амбар им нужен пока там есть что жрать.

– Я не был бы столь поспешен, – возразил Лефевр, пропустив мимо ушей оскорбление Дидьена, которым тот явно метил в сторону герцога. – Нашими силами – а напомню, что опытных воинов у нас все еще меньше, чем крестьян с копьями – мы разве что можем разбить несколько отрядов или взять штурмом какой-нибудь небольшой город, но идти на столицу без поддержки визрийцев? Самоубийство.