Я сначала не обратил внимания на объявление и пошёл прочь, но потом вернулся, перечитал ещё раз и задумался. В голову пришла странная и, вместе с тем, соблазнительная мысль. Я часто думал о том, что не могу найти себе работу, так как вынужден всё время передвигаться, стараясь не попадать в поле зрения возможных преследователей. И тут мне представился такой случай, появилась возможность убить двух зайцев сразу. Я подошёл к человеку, стоявшему у входа. Он одарил меня взглядом чуть более дружелюбным, чем доставались до этого мальчишкам.

— Привет! Как мне увидеть кого-то из начальства?

Он затянулся ещё раз, щелчком отбросил окурок и снизошёл до меня:

— Вы чего, насчёт объявления, что ли?

— Ну, так вашему цирку нужен разнорабочий или нет?

— До прошлой недели нипочём был не нужен. Но мы выступали в такой же дыре, типа этой. Вечером старину Генри от тоски потащило в этот городишко, приют нарков и скумбагов. Вернулся вдрабадан и с набитой рожей. На следующий день не мог поднять ничего тяжелее своей задницы, и то, он доносил её только до сортира. А потом Дэвид, это наш хозяин, пришёл к нему с нотациями: «Что ж ты, так тебя растак? Подводишь ребят, да ещё и по хлебалу отхватил…» Генри, недолго думая, посылает нашего доброго старичка прямо на три буквы. Тот хотя и терпелив, как колючка в пустыне, взял и не выдержал. Вот так мы остались в меньшинстве. Но это ещё туда-сюда — Филипп с Джо Киллианом кое-как справлялись. Только вот позавчера, сразу по приезду сюда, Джо пропал. Как сквозь землю провалился. Уж мы его искали-искали, даже я искал. — человек прочертил отставленным мизинцем причудливую линию, словно добавляя значимости факту своего участия. — Ничего. Поэтому Питер, это сын нашего хозяина, распорядился напечатать эту писульку. А ты всерьёз хочешь впрячься?

— А почему нет?

— Ну, денег мало, а пахоты до хрена. Можно и хребет сломать. — прищурив свои большие голубые глаза и оттопырив нижнюю губу, человек скептически осмотрел меня с ног до головы. — Зайди что ли к Питеру, поговори с ним. Давай, провожу.

Махнув на прощание увесистым кулаком в сторону мальчишек, человек повернулся и пошёл ко входу в фургонный лабиринт. Он так и не назвался, и только позже я узнал, что это Поль Робишо: жонглёр, ковёрный и неудавшийся мотогонщик. Не зная, чего ожидать, я вступил на цирковую территорию.

Сейчас, отработав всего несколько представлений, я чувствовал себя выжатым, как лимон. Два с лишним часа беготни с тумбами, лестницами, заградительными секциями и прочим рабочим инвентарём. Ещё нам с напарником Филиппом приходилось страховать артистов во время номеров, а после выступления приводить в порядок арену и посадочные места. Окончив, я не задерживался почесать языком, что здесь было в порядке вещей, а шёл прямиком в свою каморку, спиною чувствуя насмешливые взгляды участников труппы. Засыпая, я гадал, как долго ещё мне удастся продержаться в таком режиме. И сейчас меня радует только одно: завтра мы снимаемся и переезжаем в, как выражается Питер Замунер, глубинку, ещё глубже всех прошлых. Да, основные нагрузки по демонтажу лягут на нас с Филиппом, но всё равно — снова менять пейзаж за окном было приятно…