Никто не знал, что Тиббот Келли делал по вечерам сред и пятниц. Дома он говорил, что дела задерживают его на работе, а на работе никто не просил от него отчёта. Несколько раз Тиббот пытался представить, что началось бы, узнай окружающие о его поездках, но дальше округлённых глаз и брезгливости на лицах дело не шло. Да и не делал он ничего предосудительного, с его точки зрения, конечно. Два раза в неделю Келли садился в свой крайслер и ехал за город — пятьдесят миль в одну сторону. Последние десять миль по полному бездорожью. Ездил он к одному человеку, в прошлом брокеру, а теперь — фермеру, использующему свою ферму в не совсем привычных целях. Фермер Макс оборудовал у себя на выгоне тир, который пользовался известностью в определенных кругах. Примечателен этот тир был тем, что желающие, заплатив определенную сумму, могли пострелять по живым мишеням. Овец и коз фермер Макс покупал на других фермах, а оружие и патроны доставал у своих неназываемых друзей. Тиббот был неважнецким стрелком, но очень старался научиться. Обычно, он выбирал себе особенно убойное крупнокалиберное ружье, и следующие несколько минут остервенело палил по бедным животным. Прицеливаясь, Тиббот видел не овцу, а человека, пронзившего его отца, как энтомолог пронзает жука. А закончив стрелять, он шёл к своим жертвам и омывал руки в их ещё теплой крови. Фермер Макс закрывал глаза на странности в поведении Келли — он получал достаточно, чтобы не обращать внимания на такие мелочи. Но однажды, когда Тиббот замявшись, спросил, не планирует ли Макс разнообразить свой стенд, фермер сначала недоуменно посмотрел на клиента, а потом, догадавшись, что тот имеет в виду, поспешил отойти подальше под надуманным предлогом. Он не хотел связываться с сумасшедшим, пускай даже и богатым. Втайне фермер Макс хотел, чтобы Тиббот однажды уехал и никогда больше не появлялся на его ферме. Хотя перед возвращением домой Тиббот всегда очень тщательно мыл руки и принимал душ, запах всё равно оставался. Его чувствовали и жена, Наоми, и дети, пятилетние близняшки Мик и Тара. Запах пугал домашних, но все делали вид, что ничего не замечают, потому что, если папу рассердить — это очень-очень плохо. Дети старались вести себя тихо и рано ложились спать, а Наоми свернувшись в комочек на большой кровати, рядом с человеком, которого она когда-то может быть даже любила, и, вдыхая исходящий от его тела тяжёлый аромат, в сотый раз позволяла себе помечтать. О том, что, возможно, когда-нибудь она с детьми сможет уехать от Тиббота, от призрака его сумасшедшего отца, от давящей атмосферы страха и невысказанных подозрений.