Глава 26

Глава 26

Тиббот Гай Келли терпеть не мог ждать. Бывало, ещё в детстве (в довольно обеспеченном детстве), он с нетерпением, переходящим в бешенство, ждал того или иного подарка, или похода в парк развлечений, или поездки с отцом на охоту. Частенько он закатывал истерики, требуя всего и сразу. Как ни странно, время от времени это помогало. Малыш Тибби получал вожделенную железную дорогу за месяц до своего дня рождения, или, побросав все домашние дела, горничная Эмма была вынуждена кататься до одури на «русских горках» и «полёте в космос». Как ни странно, отец, несмотря на свой тяжёлый нрав и не менее тяжёлую руку, всячески потакал желаниям сыночка, в коем души не чаял. Тиббот тоже любил отца, но особенной, скрытой любовью. Он мастерски научился манипулировать Гаем. Если отец вдруг решал проявить твёрдость и попробовать отказать отпрыску, последний устраивал скандал, а если это вдруг не помогало, прибегал к ещё одной уловке: он просто начинал игнорировать отца. Когда Тибби спрашивали, он отвечал немногословно, с холодным презрением. Когда звали за стол, он незамедлительно являлся, но всю трапезу сидел молча, и уходил в свою комнату сразу по её окончанию. Так продолжалось максимум два дня, а потом Гай Келли не выдерживал, шёл и покупал сыночку духовое ружьё или новый велосипед. Малыш Тибби вырос, но отношение к желаемому осталось на том же, детском уровне. Если он чего-то хотел, то получал это незамедлительно. А если не получал, то страшно злился, стараясь отыграться на окружающих, благо таковых было предостаточно: младший персонал кампании, технические служащие, наконец, жена и дети.

Когда сотовый телефон завибрировал в кармане рубашки, Тиббот развалился в своём рабочем кресле и, с мрачным видом, водил перьевым «Паркером» по странице ежедневника. Последние полгода он совершенно не мог работать, переложив все руководящие обязанности на своего младшего партнёра, Стива Лафферти. Если тому и не понравился резко возросший объём рабочих обязанностей, он этого ничем не выказывал. Зная отнюдь не кроткий нрав Келли, он вообще старался пореже попадаться шефу на глаза. Так обычно и происходило: Лафферти мотался по совещаниям, проводил переговоры с заказчиком, выезжал на объекты, а Келли с суровым видом сидел в кабинете и рисовал что-то в своём ежедневнике. Загляни сторонний наблюдатель в записи Тиббота, он ровным счётом ничего бы не понял. Впрочем, Келли и сам не вкладывал никакого смысла в свои рисунки и записи. Бездумное чёркание ручкой по бумаге, помогало сосредоточиться на путях решения проблемы. Первой и единственной. Тиббот мечтал найти убийцу своего отца, найти и примерно наказать. Именно способы возмездия он обдумывал сутки напролёт. Убийца должен умереть особенно кровавым способом — а как ещё нужно поступать с человеком, который отнял у тебя самое дорогое, что было в жизни. Отец, он не знал и даже не догадывался, какие чувства питал к нему сын. Тиббот никогда не демонстрировал своей привязанности, он считал это чем-то постыдным и с самого детства выстраивал защитную стену небрежного общения и прохладной отстранённости. И теперь, когда отца не стало, он не позволил своим эмоциям хлынуть наружу. Он стал ещё более раздражительным, ощетинился острыми иглами, но никто, ни единого раза не видел слёз на его лице. Да он и не плакал. Почти. Но все эти полгода в душе Келли гремела эмоциональная буря, которую могла успокоить лишь жестокая месть.