Уже в первой стычке, когда команда Келли (но всё же правильнее было её назвать командой О'Рурка), стоя по грудь в каком-то совершенно нереальном тумане, была готова разнести Маккензи и тех, двоих, в клочья, один из его дружков исполнил «бамп-файер», что стало полной неожиданностью для всех. Не до такой, конечно, степени, чтобы не успеть упасть на землю, укрываясь от не слишком точной стрельбы. Но, как тут же выяснилось, успели не все. «Расти» разворотило весь бок, и прежде, чем двинуться вдогонку за удирающими клоунами, Умник приставил дуло пистолета ко лбу бедняги и спустил курок.

После этого, уже тройка псов войны заартачилась у входа в шапито. Несколько минут они спорили с О'Рурком и Келли на счёт того, кому первым входить в клетку с тиграми. Келли напирал на то, что первыми должны идти наёмники, потому что это их работа. Наёмники несли чушь о каком-то «правильном построении», когда каждый в команде занимает свою позицию и «все прикрывают всех». Один из этих чудиков даже начал чёркать что-то ножом на земле, демонстрируя порядок расстановки. Это было последней каплей для Тиббота, который одним движением ботинка смел схему и заорал, что если им нравится делать всё по правилам, пускай по всем правилам у…бывают на все четыре стороны, но тогда их компания вместо денег получит от него большой половой член, а он, Тиббот, по возвращению в Лондон, будет требовать от компании возвращения задатка, ввиду абсолютной ссыкливости их персонала. Речь произвела впечатление на псов войны, они переглянулись и бодро вступили под сень шатра.

А вот дальнейшие действия «специалистов» Тиббота своей глупостью чуть не убили Каннингема в прямом смысле. Внутри было хоть глаз выколи, но Крейг знал, что враг, испытывая те же трудности, имеет преимущество, хотя бы приблизительно представляя, где находится команда О'Рурка. Каннингем только-только начал соображать, как без ущерба для себя сделать это место немного светлее, когда наёмники решили этот вопрос радикально: двое из них, идущие совсем рядом с Крейгом, включили фонари. На долю секунды Каннингем ослеп — так сильно по глазам ударили яркие круги света. Он едва успел прикрыть лицо ладонью, когда запястье пронзила сильнейшая боль, а совсем рядом раздались булькающие звуки. Шорох упавших тел и вопль боли Крейга на мгновение опередили автоматную очередь. Крики, выстрелы, топот бегущих ног — тишина разбилась на мелкие осколки. Тряся рукой, Каннингем отскочил назад, присел и ощупал запястье. Что-то, какой-то плоский кусок металла, разорвав вены и сухожилия, порезал насквозь мышцы и завяз в них. По счастью, эта штука миновала кости. Крейг, найдя на ощупь какое-то отверстие в этой узкой пластине, продел в неё средний палец правой руки и с усилием потянул. Противный хруст, новый взрыв боли, но запястье освободилось. Прижав раненую руку к груди, баюкая её, и не обращая внимания на кровь, пропитывающую ткань куртки, Каннингем со злостью посмотрел в темноту, озаряемую вспышками выстрелов. Пришло время расцветить это место новыми красками. Игнорируя творящийся вокруг хаос, Каннингем бросил автомат, сдёрнул с плеч рюкзак и принялся вынимать из него стеклянные пивные бутылки. Четыре штуки. Хватит не только на то, чтобы сделать мир светлее, но и на то, чтобы немного согреть его. Новые выстрелы позволили Крейгу немного осмотреться. Два тела лежат на манеже, единственный оставшийся наёмник планомерно поливает зрительные ряды. Тиббот и О'Рурк? Они куда-то делись, бежали или погибли, но это не волновало Крейга. Сейчас у него появилась цель: спалить этот долбаный цирк со всеми, кто здесь находится. Довольно терпеть удары в спину, лезвия из темноты, гнаться за каждый раз исчезающим врагом. Все его враги сейчас здесь: убийца брата, тварь, запустившая в него ножом, О'Рурк, прикидывающийся другом, но использующий его в каких-то своих целях — все они получат своё. Здесь и сейчас.