Мои взаимоотношения с супругом, разумеется, волновали годи. И он не постеснялся о них спросить. При этом вопросы священника выдавали желание помочь, сгладить напряженность, если такая существовала, а благожелательность отца Беольда была не наигранной, а искренней. Я ощущала это, нарочно прислушиваясь к чувствам собеседника. Поэтому не посчитала его интерес неуместным праздным любопытством и отвечала довольно развернуто.

— Очевидно, что вы принимали решение о замужестве так же «добровольно», как лорд Эстас принимал решение о женитьбе. Очень приятно, что вы смогли найти общий язык, — чуть склонив голову набок, годи внимательно в меня всматривался. — Как вы, кстати, относитесь к тому, что Эстас Фонсо, благодаря этому браку, стал лордом?

— До одной интересной беседы я считала, что это правильно, — призналась я. — А во время той беседы узнала, что лордом муж был всегда.

— С кем же вы беседовали? — священник изумленно вскинул брови.

— С сержантом Айном Хардоном, — спокойно ответила я, отмечая, как за пару мгновение изменился годи. Теперь черты его добродушного открытого лица казались жесткими, суровыми. — Так что я узнала ту хомленскую историю из первых рук.

— Он наверняка наврал с три короба, пытаясь себя оправдать! — зло бросил годи.

Я покачала головой:

— Он не может врать. Ваше проклятие ему не дает.

— Оно действует? — он удивился так, будто до сегодняшнего дня не верил в собственные чары.

— Действует, — заверила я. — Это ведь северная магия, так?

— Да, шаманская, — кивнул годи и, пообещав дать мне почитать свои записи, добавил: — Тут раньше очень сильный шаман жил. Давно, еще когда король с Каганатом за горы воевал.

— Что с ним стало? — затылка коснулся холод, сердце ускорилось, и чутье подсказывало, что этот шаман важен.

— Умер, — пожал плечами священник и уточнил: — Своей смертью. Старый был уже.

— У него были ученики?

— Он отца моего учил одно время, у того дар был.

— Почему только «одно время»? — удивилась я. Конечно, случалось, что наставник и ученик в какой-то момент переставали ладить, но такую роскошь нельзя себе позволить в провинции, где других учителей не найти.

— Война ж была, мой отец служил. И в одном бою ему каганатская колдунья дар запечатала.

— Как это? — поразилась я.

— Ну так, что магия в отце осталась, а чаровать он больше не мог. Совсем не мог.

— Никогда не слышала о таком.