Денис качнул головой.

— Давно уже не важно, чего я хочу. Никто не спрашивал меня, хочу ли я занять престол. Так было тогда. Так есть сейчас. И так будет всегда. Моя жизнь никогда не принадлежала мне — и не будет принадлежать. Ты как-то сказала мне, что волки предпочли бы решать за себя… Но разве решаю за себя я?

Я молчала.

— Единственное, что я выбрал для себя сам — это ты. И потому я хочу, чтобы ты осталась настоящей со мной… И чтобы я мог быть с тобой таким, каким я хотел бы быть.

Я моргнула, смахивая непрошенную слезинку, и молча обняла его.

Уже на границе дня и ночи я притянула Дениса к себе, заглянула ему в лицо и спросила:

— Ты видишь то же, что и я?

Он ответил:

— Да.

Я закрыла глаза. Стаи волков, закованных в стальной доспех, неслись навстречу друг другу…

Нет, это я не хотела вспоминать, но поток образов был слишком мощным, и управлять им я не могла.

Я снова видела Дениса — и не разобрать, наяву или во сне — в серебряном венце и мантии, подбитой соболем. Я шла ему навстречу, и золотой обруч отягощал мою голову. А потом он ловил меня в объятия и целовал.

— Это все сон… — пробормотала я, поднимая веки.

Денис напряженно смотрел на меня.

— Диана, признай. Сейчас или никогда.

Я осознала, что больше не могу делать вид, что выбираю, и сказала:

— Да. Да, мой король.

Потом прижалась к нему щекой и пробормотала:

— Прости меня.