— Вы хотели поговорить со мной?

Мужчины освободили единственную скамью, и однорукий указал мне на нее, предлагая сесть.

Подобрав юбки, я устроилась среди них.

— Только тебя слушает князь, — бросил мне один из мужчин, оставшийся сидеть на земле.

Я непонимающе взглянула на него. Князь не слушал никого. Но и эти слова приятно ласкали слух. Неужели обо мне среди воинов думают так?

— Мой брат ушел на войну и не вернулся, — проронил самый молодой из собравшихся, — отец сгинул вместе с ним. Я остался у матери один. Что она будет делать, если и я сгину в чужой земле?

Я вспомнила, как сама, в своей маленькой комнате с окном на проулок, где стоял амбар, месяцами в полумраке крутила прялку и гадала — вернется мой князь или нет.

— Если князь затеет новую войну — значит, в том есть нужда.

— Меня обратили, когда мне было четырнадцать лет, — сказал другой, совсем еще молодой, со шрамом через все лицо, — меня увели из дома, и теперь я должен воевать на чужой стороне против своей родни. Зачем?

Никакие слова не приходили мне на ум. Я понимала и его. Много раз я спрашивала себя, зачем нужно было оборачивать волками настоящих людей. Мне объясняли как-то воеводы князя, но так и не убедили меня.

— В голодные годы рождалось мало волков, — все же повторила я его слова, — нужны были люди, чтобы пасти скот. Разве не спрашивали тебя, пойдешь ты в наш город или нет?

— Нет! — вмешался другой. — Не спрашивали никого! Но силой забрали от семей!

Я молчала, не зная, что ответить. Мне хотелось защитить своего мужа, но слишком много боли было в глазах тех, кто устал воевать.

— Много лет назад, — сказал четвертый, — Аркаимом правил совет мудрейших. Пока дед нынешнего князя не объявил, что все решения будет теперь принимать только он. И сын его, и сын его сына рады были принять новый закон. Но никто из них не спросил воли людей!

— Не думаю, что вам нужно говорить об этом со мной, — я попыталась встать и уйти, но он не позволил мне.

— Скажи князю, что никто не хочет войны! Среди простых волков все больше голосов, которые не хотят подчиняться ему! Мы требуем вернуть, как прежде, совет вожаков!

Я вырвала из его рук свой подол и стремительно направилась прочь.

И все же зерно сомнения им удалось зародить в моей душе. Теперь все чаще выходила я на террасу нашей спальни, смотревшей на главную площадь, и разглядывала находившихся там людей — торговавших, гулявших, спешивших по делам.

Я видела, что многие лица мрачны. И что нередко прохожие собираются кучками и со злостью поглядывают в сторону княжеского терема.