Она вновь стала холодной. Ни одной эмоции. Равнодушие, которое просто убивало.

— Ты врешь.

Она так уверена… Боги, дайте мне сил сдержаться. Желание разодрать тут все на куски превращается в манию. И начать хочется с Аглаи. А может она все-таки водит меня за нос? Это какие-то хитрые манипуляции, которые, как ни странно, действуют.

— Конечно, вру. Решил опорочить трех ни в чем неповинных леди.

— Аглаида сказала, что я должна всего лишь заменить ее. Потому что она увидела себя в каком-то волчьем логове.

Наигранно громко смеюсь:

— Конечно же, она сказала тебе правду. А как думаешь, зачем передала тебе чары? По доброте душевной?

— Это плата… — Наконец, голос Аглаи немного дрогнул. — За то, что она выдернула меня из моего мира и перетащила сюда.

Не знаю, что бесило меня больше всего: такая глупая наивность или готовность поверить ведьме, лишь бы не верить мне?

Она ведь не глупа. Так почему воспринимает слова Аглаиды за чистую монету? Зачем нужно это дикое упрямство?! Чтобы позлить меня?

Мне снова трудно совладать с собой. Бросаюсь к Аглае и хватаею ее за волосы. Она болезненно морщится и вскрикивает. Трольхар пытается ее защитить. Но на этот раз я выхватываю кота из ее рук и, сжимая хвост, удерживаю на весу. Орущая тварь сопротивляется и дергается. Но мне сейчас не до того.

— А теперь послушай меня внимательно. Ведьмы решили развязать войну между людьми и оборотнями, а заодно и воскресить всех мертвых соплеменниц. А для этого им нужна ты. Аглаида наделила тебя чарами в надежде на то, что ты сразу же выдашь себя. Волчьи сыновья будут вынуждены схватить тебя, подвергнуть пыткам и казнить. Только бездушная тварь позволит сделать подобное со своей дочерью. Кажется, Аглаида верит, что ее отец не такой. И пока в княжестве разгоралась бы битва за княжну, ведьмы провели бы обряд. Мне неприятно это осознавать, но так бы и было. Не окажись ты моей элльлеле.

— И зачем им проводить обряд у вас под носом? — Аглая несколько раз ударила меня кулаком по плечу, но я даже не обратил внимания, завороженный вновь оголившейся грудью.

Она перестала придерживать платье, и ткань снова повисла у нее на талии, обнажив сливочно-белую грудь. Проклятье! Мне не насытиться ею никогда.

— Ведьма, которая все это придумала, живет в клане Балаха.

— Что? — Аглая громко рассмеялась. — Серьезно? И вы ее не убили? Как же ей удалось избежать твоей кары, великий Катонский палач?

Мое прозвище звучало на ее губах жуткой насмешкой. Чем-то постыдным и отвратительным.

— Тебя это не касается!

— А что же меня касается? — На щеках Аглаи появился едва заметный румянец.