Под фонарным столбом стояли двое. Молодые чернокожие ребята. Один лысый, второй — женщина. Лысый обнимал её, а она плакала у него на плече. Если бы кто-то ещё был бы сейчас на этой улице и пригляделся бы к ним, то он увидел бы, что девушка вся в крови. Явно не своей крови — ран на ней не видно, да вымазана она с головы до пят. Её хрупкое тело, вздрагивает от надрывных рыданий. Мужчина гладит её по волосам и тихо шепчет слова утешения, иногда, в бессвязных его словах, слышалось имя. Мали — так зовут эту девушку, но что же с ней случилось? Здесь, посреди одной из столиц сытой, спокойной Европы? На неё кто-то напал? С ней сделали что-то ужасное? Но почему же она вся в чужой крови?
— Латуш, — пискляво говорит она, сжав его крепче. — Я боюсь…, я, я не должна жить.
— Что ты такое говоришь Мали? — Отстранившись, говорит парень, хмуря чёрные брови, на чернильно-чёрном лице. Если б не фонарь, да одежда — в темноте его и не увидишь. Стоит девчонка там, ночь двумя руками обнимает…
В общем, темно тут, не фонарь, так и вообще ничего не видно.
— Я слишком опасна.
— Ты…
— Убей меня. — Вдруг говорит она совершенно холодным голосом. — Латуш, убей меня! Я не должна жить, я совершила такое, я…
— Но ведь ты говоришь, они сами напали?
— Сами. — Она кивает, отступив на шаг назад. На красивом лице, больше нет слёз. — Они сказали, что я шлюха, потому что на мне нет паранджи. Аллах велит им карать таких, как…
— Джангрух лишил их разума Мали, не обращай внимания…
— Латуш! Я убила их! Ты не понимаешь??? Я просто разорвала их в куски! Троих молодых парней, у которых вся жизнь впереди! Один из них был совсем ребёнок!
— Но ведь они хотели тебя…
— Да. — Она опускает глаза и сжимает кулаки. — Хотели. И попытались. Со мной же что-то случилось. Я убила их за секунду. Разорвала руками…, - она всхлипнула, — я чудовище Латуш.
— Но…
— Мне понравилось. — Она усмехнулась и снова сникла. — Понимаешь? Я испытала удовольствие, кажется, это был оргазм. — Тут девушка стала красной, даже через тёмную кожу проступил стыдливый румянец. — Пока не поняла что натворила, я чуть ли ни выла от восторга, от удовольствия, Латуш — если это повторится, я снова убью. А когда это повторится в сто десятый раз, я привыкну. Понимаешь? Я знаю Латуш — я буду убивать для удовольствия. Не просто убивать, рвать людей в куски, рвать так, что бы кровь текла по рукам, рвать из них мясо и конечности, вырывать их сердца, я… — Глаза девушки горят, они ярко-красные. Все они уже привыкли к такому невозможному цвету зрачков, но сейчас её глаза по-настоящему горели, словно бы, в красном огне. — Чудовищам не место на земле Христовой, ты должен…