Глава 17

Глава 17

Хвост или есть, или его нет совсем. Тут нельзя ошибиться.

Год 1547 от основания Империи. Хладень. День десятый. Светлая треть.

Первое, что почувствовала Хелена, был невероятный покой. Как будто она еще совсем маленькая и отец вновь качает ее на руках. Было так уютно, что не хотелось открывать глаза. Хотелось нежиться и плыть в этой неге, отрешившись от тревог и суетливого мира.

Второе — это ее сын. Маленький мальчишка излучал волны довольства и радости. Девушка улыбнулась. С ее ребенком все в порядке, это ли не радость для такой нерадивой матери, как она. Да для любой матери. Знать, что с твоим ребенком все хорошо, вот оно — счастье.

Третьим же чувством была любовь и нежность. Не ее, Хеленина, любовь. А нежность мужа, что проецировал свои чувства вовне. И восхищение. И еще что-то, чему девушка не могла подобрать определения, но, несомненно, приятное. Неужели получилось?

Хелена медленно открыла глаза, стараясь не смотреть на то место, где отчетливо ощущался живой и здоровый муж. Вокруг стояли на коленях темные, лица которых светились восторгом. Молчали же подданные лишь потому, что Лир, делясь с Хеленой своими чувствами, не счел необходимым закрываться от окружающих. А то, что эмоции сав-лорда могли нести как запредельный восторг младшим расам, так и невыносимую боль, девушка уже давно поняла. И даже испытала кое-что на своей шкурке.

Светлые тоже молчали, оглушенные невероятными ощущениями и неправдоподобностью происходящего. Даже их кремень-наместник. И только Азаон невозмутимо и высокомерно, как и всегда, взирал на окружающих. Впрочем, хватит уже оттягивать встречу. Она знала, что получит от Лира на орехи за риск, которому подвергла сына. Но победителей не судят. Правда же?

Девушка присела на теплом Камне и несмело обернулась. Муж смотрел на нее со скепсисом. Да еще и головой неодобрительно покачал. Но Хелена остро, как никогда прежде, чувствовала, что недовольство наигранное. Что муж искренне рад, что все живы. И когда Лир раскрыл объятия, она просто рухнула в них, как в омут, стараясь прижаться как можно плотнее к любимому и такому живому своему мужчине. Уже оплаканному, но сумевшему вернуться.

— Ну что ты плачешь, родная? — мягко улыбнулся Лир и ласково погладил ее животик. — Я здесь, с тобой.

— Очень уж ты любишь пафосно умирать, — шмыгнула носом Хелена. — К месту и не очень.

Девушка извернулась в кольце рук мужа. Провела ладонью по щеке любимого. И поняла, что ее рука какая-то странная. Еще тоньше и изящнее, чем раньше. С серовато-бледной кожей, что сверкала перламутром в лучах Ока. Совсем, как у Лира. Это еще что такое?