А что, это запрещено? Вот зараза малолетняя, так и хочет моего Антера заполучить.

— Ну… — говорю, — я привыкла к нему… уже и не представляю, как раньше без раба обходилась.

— Понимаю, — улыбается этот милый человек. Да уж, у тебя их вон сколько, как только в управлении не путаешься, даже в мысленном. — Но ты знаешь… Я тут подумал… ведь он неэлитный, может, лучше тебе элитного какого купить, а от этого избавиться? Тогда мне представлялось, что бывший вольный тебе интереснее будет. Отомстить же, наверное, хотелось… — Угу, или он самый дешёвый был? — Да и надпись его тебя позабавила бы, показалось… Но среди них иногда встречаются опасные и непокорные.

Заметила! Раньше думать надо было.

— Да что вы, он уже вон сколько со мной, он очень покорный!

Корнель бросает взгляд на Антера, видимо, соображая, достался ли он мне после Амиры уже покорным, или это моя заслуга. Не спешу помогать с выводами.

— Если вдруг надоел, могу обменять, показать каталог? Любого выбирай!

Отказываюсь, ссылаюсь на то, что и без того такой дорогой подарок, и на реабилитацию: там все уже знают, что я с рабом «работаю». Корнель начинает подбираться с другой стороны — не свела ли я надпись, зачем же мне на такое уродство смотреть, да у него же собственный специалист, всё как надо сделает, абсолютно бесплатно… Бедный мой Антер, только не красней, радость моя. Нет-нет, никакого обременения, ему совсем не сложно, хоть сейчас договорится.

Чёрт, чёрт! Лихорадочно соображаю, что сказать. Смущённо опускаю глазки:

— Ну… если честно, я пока не хочу…

— Почему? — удивляется.

— Она такая… в общем… когда смотрю… сразу легче становится.

— Поня-я-ятно, — произносит Корнель, стараясь не выдать разочарования. — Кстати! — будто только вспомнил. — Тут я слышал, госпожа Амира была недовольна…

— Почему? — молодец, агент Там, чудесно наивность разыгрываешь. У Антера тоже неплохо выходит бревно изображать, умничка мой.

— Бывшая хозяйка твоего Антера, — снисходительно, — выразила обеспокоенность вашим первым знакомством.

Чёрт, плохо, что он его имя помнит, очень, очень плохо!

— И что? — не понимаю.

— Сказала, будто ты её перед рабом извиниться заставила?

Хмурюсь, припоминая.

— А! — восклицаю, смотрю на Корнеля с призывом к одобрению: — Так это ещё в первый день было… Представляете, вы мне только-только его подарили, ведь у меня же никогда раба не было, ведь я же не представляла себе, как это… ну… волнующе! А тут ещё подружка проездом, я его вывела показать, ведь у неё нет раба, а мне так хотелось показать! И тут эта стар… ну то есть… простите… госпожа Амира, подходит… И вы знаете, что она сделала?! Не спросясь, ничего не сказав, тут же полезла с него штаны снимать!!! Вы представляете?! Я вообще оторопела, не поняла, что происходит! Это же мой раб! Которого вы мне подарили! Если бы она сказала там… «извини, погорячилась»… А она ещё и на меня набросилась! Я… я же у охранника спрашивала, он пришёл на нашу ссору… Простите, мне так неловко…