— Какого решения? — уточнил Дэсмонд насторожённо.

— Поверь, так будет лучше для всех, — и огненная суть едва ли потянется, взбудоражит ту, которую ничто на этом свете уже не взволнует по-настоящему.

Кокетливое женское хихиканье, прозвучавшее вдруг в динамике, заставило поморщиться недовольно, а сущность ощетиниться ледяными колючками.

— Дэ-э-эс… ты ещё долго? — капризно вопросил незнакомый писклявый голосок. — Нам без тебя ску-учно-о…

Приглушённое буханьем клубной музыки шипение, возня, кажется, раздражённый шепот Дэсмонда.

— Я не вовремя? — спросила Эжени сухо.

— Не совсем… я на небольшом мероприятии и тут…

— Ну Дэ-эс… что ты злой такой? — не унималась неведомая девица и воображение услужливо рисовало разукрашенную блондинку с силиконовыми губами, надутыми обиженно, манерно.

— В просторечии зовется тусовкой. Клуб, музон, бухло и тёлки, — почти двухсотлетний реликт, князь, а всё туда же, ничему человеческому не чужд. — Что ж, не буду мешать, развлекайся, — и нажала на «завершить».

Положила телефон на обеденный стол и направилась в комнату. Работавшая за ноутбуком Алионор подняла голову от монитора, сняла наушники, посмотрела удивлённо.

— Что-то случилось?

— Да. И нет, — Эжени распахнула дверцу одного из отделений маленькой мебельной стенки, достала оттуда рюмку и початую бутылку коньяка. Поставила рюмку на край полки, налила до края и залпом выпила. Зажмурилась на секунду, чувствуя, как жидкость горьким лекарством обжигает горло. — Помнишь, мы всё недоумевали, почему Дэсмонд не предпринимает никаких решительных действий, предпочитая присылать веники и безделушки?

— Ну?

— Оказывается, он предпочёл обходной путь — через мою маму. Познакомился с ней, навешал лапши на уши, помог по дому, — где одна порция коньяка, там и вторая. Пятьдесят грамм, сто… двести — какая, к лешему, разница?

— Это мерзко, — заметила Алионор неодобрительно. — И сейчас не тот век на дворе, чтобы сначала за соизволением к родителям бежать, а уж потом к избраннице.

Чего она ждала? Что Дэсмонд всё бросит и станет целибат блюсти, пока непокорная, упрямая снежная полукровка ломаться изволит? Или, быть может, он и вовсе полагает, будто она цену себе набивает, нарочно недотрогу строит, дабы «золотая рыбка» предложила побольше, поуговаривала понастойчивее, пообещала сразу жениться?

— А с другой стороны, он правитель и, соответственно, политик в той или иной степени, — добавила подруга философски. — Семейные ценности во все времена благоприятно действовали на потенциальных избирателей.

Князь, да. А развлекается как самый обыкновенный представитель золотой молодёжи, за которого она и приняла его когда-то.