Алфростом, имя которого Гелата услышала накануне, оказался мужчина, что привёл их в дом. Он же был и его хозяином. Маг с подозрительным трепетом относился к прибывшим гостям, словно Этцель представился самим королём, а его сын — наследным принцем. Выйдя утром во двор, девушка застала Элофа и Алфроста за тренировочным боем на мечах и наблюдала за ними, пока оба не решили прерваться. Юноша направился к колодцу, и Гелата последовала за ним, чувствуя, что их знакомство началось не с той ноты, и что этот промах стоит исправить. Завидев её приближение, юноша нарочито закатил глаза.

— Этцель сказал, ты собираешься участвовать в турнире.

— Угу, — отозвался он, отхлёбывая прохладной воды из ковша.

— Насколько мне известно, магам это не дозволено. В тюрьмах всех тщательно проверяют.

— А я и не маг.

— Но твой отец маг. Как минимум, ты полукровка, если твоя мать была человеком.

Элоф задержал на Гелате пристальный недовольный взгляд. «Я его задела? Может, тема про мать под запретом?»

— Мой отец начал подавлять во мне сущность мага ещё до рождения, а между тем заставлял прогрессировать зверя, часть, что досталась в наследство от Мисоры. Так звали женщину, которая меня родила, но я даже лица её не помню. Скажем так… Этцель не простой маг. Он может делать то, что не под силу остальным. А ещё сильнее та, что научила его этой мудрости. И я верю, что вместе мы сможем заполучить власть, которой достойны. Потому что править должен самый сильный, а разве людские короли сильны?

Гелата пожала плечами.

— Сильны по меркам людей.

— Но правят не только людьми.

— И ты готов пожертвовать собой ради того, чтобы воцарилась «справедливость сильных»?

К удивлению девушки, Элоф ответил без промедлений.

— Я для этого был рождён. У каждого должно быть предназначение, иначе его жизнь бесполезна. Моё в том, чтобы стать оболочкой Энэйн, чтобы постичь тайное знание. Для меня это честь, и я приложу все усилия, чтобы выйти из турнира победителем.

— А если ты проиграешь?

— Это невозможно.

Гелата невольно усмехнулась. Элоф говорил совсем как Этцель в её сне. Та же интонация. Та же непоколебимость в голосе. «Интересно, Энэйн удалось переубедить его? Если отец склонен ошибаться, то может, и его сын?»

— А вдруг? Допустим, среди людей найдётся воин сильнее тебя. Что тогда? Кто станет оболочкой Энэйн, если ты умрёшь?

Лицо Элофа помрачнело, и он презрительно сощурился, будто приготовился к схватке с обидчиком.

— Не умру, не посмею. На проклятой арене не будет никого сильнее меня. От Мисоры я унаследовал обострённые чувства, ловкость и скорость. Всю свою жизнь я посвятил обучению искусствам боя. Мой враг не успеет опомниться, как я уничтожу его. Я сниму голову Лонгрена с плеч и брошу в народ, после чего люди будут обязаны покориться. Ты увидишь, как враждующие кланы магов, наконец, объединятся под эгидой Энэйн. Эпохе людей придёт конец.