Я отвернулся к дороге и увеличил скорость, мечтая поскорее добраться до крепости.

— Задумался об одной проблеме.

— О той, из-за которой выдернул меня?

— Я не выдергивал тебя. Если бы ты сам не хотел приехать, не приехал бы. Ведь так?

Я слышал, как участилось его дыхание. Едва, но я все равно почувствовал. Ему не скрыть то, что это важно для него.

— Скажем так, ты рычал вполне убедительно. Мне стало любопытно, что могло настолько вывести тебя из себя и заставить позвонить мне.

— Я позвонил тебе, потому что до сих пор считаю, что Шельзбург твой по праву.

Из голоса Маттиаса исчезли все эмоции:

— Я отказался от этого города. И никогда на него не претендовал.

Мы оба знали, что это не так. И то, как холодно и спокойно он это сказал, лучше всего подтверждало мои догадки. Все-таки, он не совсем изменился. Таким холодным и отстраненным он становился только тогда, когда происходило что-то действительно важное. Что-то, что его волновало.

— Поэтому, ты оставил все? Из-за города, на который не претендуешь?

Он через силу улыбнулся:

— Ты встрял в какую-то заварушку и собираешься развязать войну. Мне просто интересно. Я все ждал, кто же первым всколыхнет это болото. Не думал, что это будешь ты. Но я рад, что ты наконец перестал быть тем, кто делает все по правилам. Хочу наблюдать за всем из первых рядов.

На этот раз улыбнулся я:

— Ты приехал не для того, чтобы наблюдать. А затем, чтобы поучаствовать. Но я сделаю вид, что поверил тебе. И даже подыграю.

Маттиас ничего не ответил. Я чувствовал, как он напрягся, словно готовится к броску. Мы можем не признавать это, но оба следили друг за другом, пока не общались. Я знаю, что он добился многого. Сам выстраивал свою империю и дрался за власть. Завоевывал то, чем хотел обладать. Но и для него не секрет, через какие битвы проходил я. Мы оба изменились с тех пор, когда виделись в последний раз. И все-таки, кое-что осталось неизменным: вдвоем мы сильнее, чем по одиночке. И если будем друзьями, то выживем оба. Если начнем соперничество, то не выживет ни один.

Маттиас прервал затянувшееся молчание:

— Ладно, это действительно меня подкупает. Знаешь, как надавить на мои слабые места. Я все еще бессилен перед откровенной лестью. — Он пытается иронизировать, но сейчас это плохо удается.

Не смотря на вечер воскресенья, пробок почти нет, и мы практически летим по улицам. Мне нравится, как выглядят дома в сгущающихся сумерках. Даже обычные хрущовки превращаются в таинственные здания, хранящие множество секретов.

И я вдруг понимаю, что… что хочу провести пару дней наедине с Мариной в ее тесной съемной квартирке. Как обычные люди. Два самых простых человека, живущих под одной крышей. Хочется делить крошечное пространство на двоих, сталкиваться в крошечной ванной и в конце концов вдвоем принимать душ. Хочется дотягиваться рукой до Марины, пока она будет суетиться на кухне. Хочется вдвоем лежать на старом продавленном диване, пить пиво из одной бутылки на двоих и смотреть какой-нибудь дурацкий фильм по телевизору. Хочется кутаться в один плед и обнимать друг друга, сидя в жутком кресле. Она у меня на коленях. Устроив голову на моем плече. И чтобы за окнами обязательно шел дождь, и была ночь. Но мы бы не включали свет и не закрывали окна. А просто сидели и прислушивались к его шуму. И тихонько шептались, рассказывая друг другу самые важные и одновременно глупые свои секреты. Вот, чего бы я хотел. Обычной жизни на двоих.