На Марину словно помутнение нашло. Она вцепилась в запястье Дагмара и опускала его ладонь вниз, к своим бедрам, пока его пальцы не достигли кромки трусиков. Внутренний голос кричал «Остановись и подумай, что делаешь, дура!» Но ею уже полностью завладел демон безумия. Наверное это он заставил ее оттянуть тонкую ткань и направить ладонь Дагмара еще ниже.

Как только она почувствовала прикосновение его горячей кожи к ее, тут же пришло осознание. А Дагмар больше не позволял ей руководить своими движениями. Смотря ей прямо в глаза, он сам опускал руку, проводя линию по тонкой полоске волосков. Марина вздрогнула, когда он вдруг потянул за тонкие волосы на лобке. Влаги стало еще больше. Она устремилась к входу в тело, тут же пропитывая ткань трусиков. Пальцы Дагмара нырнули вниз, ладонь накрыла промежность, располагаясь между ее бедер ковшиком и собирая стекающую влагу.

Малые губки едва терлись о его сухую кожу, оставляя влажные скользкие мазки. Это было одновременно и порочно, и возбуждающе. Так, что перед глазами начало темнеть.

Марина настолько потерялась в ощущениях стыда и наслаждение, что разжала пальцы и выронила фонарь. Но Дагмар легко поймал его свободной рукой, чем в очередной раз напомнил, что полностью владеет собой.

Сглотнув горечь, Марина тихо проговорила:

— Ну что, убедился в моей «взаимности»?

Пальцы Дагмара нежно раздвинули складочки и начали скользить между ними, задевая клитор и тут же оставляя его в покое.

Марина снова сжала его запястье и попыталась убрать руку.

Дагмар сверкнул глазами. Его щеки покрылись румянцем, а на лбу выступила испарина. Он выглядел, как разъяренный зверь, у которого отнимают законную добычу.

— Я хочу тебя, поэтому… кое-что сделал… Ты поймешь… Это для твоего же блага.

Ей было плевать, что он там сделал. Опять он то-то делал, считая, что поступает правильно и имеет право распоряжаться ее жизнью. А ей оставалось только молча принимать это. Нет!

Марина отскочила, пытаясь избавиться от его руки, все еще находящейся между ее ног.

— Ты думаешь только о себе. Родители тоже твердили, что запирают меня «для моего же блага». Этим можно оправдать все, что угодно.

Дагмар наконец убрал руку и взревел:

— Не сравнивай меня с ними!

— Но ты ведешь себя точно так же! Ты все решаешь за меня. Я действительно как кукла, о которой ты вспоминаешь, когда становится скучно. Наряжаешь, даришь украшения, разговариваешь, а потом бросаешь в спальне и уходишь по своим делам.

Дагмар зажмурился и откинул голову назад, тяжело дыша:

— Я не знаю, как вести тебя с собой. Как с тобой разговаривать, что делать… Что бы я ни придумал — все неправильно! Тебя все не устраивает! Когда я не мог сдержать желания, ты меня отвергала. Теперь, когда я нашел способ держать себя в узде, ты устраиваешь мне гребаную пытку! Ты хоть знаешь, каково это — чувствовать твой аромат и ничего не делать?!