Я улыбнулся:

— Как и все нормальные люди. Этого же ты хотела, мамуля? Нормальной жизни. Нормального мужа. Нормального сына.

— И как я должна воспитывать внука? Я не смогу одновременно работать и нянчить малыша.

Как быстро она забыла о Диане.

— Что-о-о, а как же я?! Я его мать! — Как же я ненавижу ее голос.

Я усмехнулся:

— А тебя, считай, уже выкинули. — Я сжал плечо матери: — И нет, мама. Внука ты воспитывать не будешь. Я не дам тебе вырастить из него такую же мразь, каким был Грегор.

Пощечина обожгла щеку. Но этот удар заставил меня рассвирепеть окончательно.

— Ты — моральный урод! Монстр! До сих пор жалею, что не сделала аборт! Ты должен был сдохнуть!

Она орала это, брызжа слюной, а я понимал, что больше не могу сдерживаться. Если я не сдержусь, то убью ее. Но как же она меня задолбала. Всю жизнь… всю жизнь я отчаянно пытался заслужить ее одобрение и любовь. Я пытался стать сыном, которым она могла бы гордиться. Но проблема была в том, что я не смог бы этого добиться, если бы даже заручился поддержкой Бога.

Не знаю, когда появились когти. И с удивлением понял, что рык, сотрясший крепость, — мой собственный. На загривке шерсть встала дыбом, а перед глазами расцвело алое марево. Я бы хотел видеть мать мертвой. С вспоротым животом, где когда-то находился я. Но чтобы теперь оттуда вываливались кишки. Жаль только, что нельзя будет сохранить ей жизнь при этом.

Я всадил кулак в стену, сдирая свежую штукатурку, уродуя красоту, которую даже не я создавал.

Мать снова закричала «Урод! Чтоб ты сдох!», и я перестал себя сдерживать.

Мои когти полоснули по ее щеке, оставляя несколько глубоких шрамов, которые навсегда будут напоминать обо мне. Я схватил ее за плечо и поволок за собой, не слушая крики и очередные проклятия.

Она сучила ногами по земле, пыталась идти самостоятельно и цеплялась за мою руку. А я… я чувствовал, как выдираю пряди не только из ее прически, воняющей химией, но и прямо из кожи.

— Убирайся… Убирайся, пока я тебя отпускаю. Если ты еще раз попадешься мне на глаза… даже если это будет случайность… отец покажется тебе ангелом…

Я швырнул ее к дереву, наслаждаясь ужасом и кровью, окрасившими ее лицо.

Но кажется, в этой битве мне не выиграть никогда.

— Знаешь, кто ты? — Она смотрела на меня и безумно ухмылялась. — Ты — ошибка… Жалкий уродец, который выжил, как бы я ни старалась тебя уничтожить… Живучая тварь…

Я впился когтями в машину. Она показалась пушинкой, когда я перевернул ее, отшвырнув к дереву. Брызги стекла во все стороны и скрежет металла немного привели в чувство.