Прошли времена премудрой девы Улыбы. С этого дня они со Свеном – не правители, воины и судьи, а лишь домочадцы истинного хозяина. Никогда раньше Ельга не желала власти, но теперь чувствовала себя жестоко обманутой судьбой. И стыдно было взглянуть в глаза гридям, будто она сама обманула их.

– Эй, госпожа! – окликнул ее знакомый неторопливый голос.

С трудом Ельга подняла глаза и встретила прямой взгляд Фарлова. Похожий на ворона чернобородый воин, с его переломанным носом и густыми черными бровями, кажется, улыбался. Никогда в жизни Ельга не видела улыбки Фарлова, и от удивления даже горечь отступила.

– Госпожа! – повторил он. – Мы готовы были признать тебя своим конунгом не только потому, что у нас не было никого другого. Прикажи – и мы выкинем этого пришлого удальца с кручи в Днепр, пусть плывет к йотунам и там ищет себе владений.

– Участвую! – быстро сказал Асмунд.

У Ельги так и встало перед глазами – незнакомый ей Ингер летит с высоты в широкий Днепр, раскинув руки и ноги в стороны, замирает в воздухе испуганный крик… И ей стало так смешно, что она согнулась от хохота. Она смеялась и смеялась, пока не захохотали все отроки вместе с ней. Но вскоре смех ее перешел в рыдание, и она, как ни старалась, не смогла скрыть от хирдманов текущие по лицу слезы.

⁂

Первым от княжьего двора нового господина встречал Асмунд – и вовсе не для того чтобы выкинуть в Днепр. Одетый в свою лучшую красную рубаху, привезенную от греков, и синий кафтан, ради жары спущенный с одного плеча, подпоясанный хазарским поясом с серебряными бляшками, он вместе с двумя полянскими боярами приветствовал Ингера на пристани у Почайны, когда тот об руку с молодой женщиной в белом убрусе сошел с лодьи.

– Вот князь наш новый, Ингер, Хрориков сын, Ельгов сестрич! – сказали Асмунду киевские посланцы, Братимил и Светлой, что были еще зимой отправлены на север за этим долгожданным гостем.

Для прибывших Ельга выслала трех лошадей – Ингеру, его жене и боярину-кормильцу. Однако молодая женщина села позади Ингера, на круп, и ехала, держась за его пояс, а третья лошадь досталась Иворову сыну. Этот порядок Асмунду показался странным: с чего Ингерова жена пренебрегает прекрасной серой кобылой и собственным Ельги хазарским седлом, отделанным резной костью и полосатым шелком? Однако удивился он лишь мысленно: то Ингерова жена, ему и решать, как ей ездить. Сам Асмунд ехал впереди, потом шел его десяток гридей, потом Витислав и Станимир верхом, потом Ингер с приближенными. Следом шли пешком Ингеровы люди, а за ними валили толпой кияне, собравшиеся поглазеть на своего нового господина. Радостные и удивленные выкрики висели над берегом, сопровождая шествие во всем пути на Гору.