Только глаза ее показались Ельге слишком старыми для столь молодого лица – голубые, холодные и притом манящие, как глубокая вода. Дрогнуло сердце в груди, повеяло тревогой. Теперь эта женщина – владычица Киева и всей земли Русской. Как прежде была княгиня Ольведа, а до нее ее мать, княгиня Придислава, и так до самой Улыбы. Ингер – отныне глава их рода, и его жена, хоть и моложе, для незамужней его сестры заступит место матери.

Первому Ельга подала рог Ингеру, произнося слова приветствия, потом подошла к его жене.

– Это Эйфрида Прекрасная, дочь Эйфрида Грача, суженая моя, – сказал Ингер. – Я буду рад, если вы полюбите друг друга.

И хотя мягкий, приятный голос его звучал дружелюбно, Ельга угадала: это ради ее блага он надеется, что они поладят. Это ей нужно поладить с Эйфридой. А Эйфриде заботиться ни о чем не требуется – здесь и так все будет для нее. Ельга поцеловала невестку; щека гостьи была мягкой, свежей, не теплой и не холодной, а будто лист, нагретый солнцем. И отчего-то дрожь пробежала по спине Ельги, словно в жаркий день повеяло на нее прохладой тенистой заводи.

Первая встреча вышла натянутой: нужно было переговорить столь о многом, что никто не знал, с чего начать. Ингер представил киевским боярам своих спутников – холмоградских бояр, Ельга познакомила его с самыми видными из киевских мужей нарочитых. Конечно, на первый раз он мало кого запомнил. Из холмоградцев и она запомнила только Ивора – Ингерова воспитателя. Асмунд уже болтал потихоньку с рослым белобрысым парнем – Иворовым сыном Ратиславом, стоя в стороне от больших людей. Ельга улыбнулась, глянув на них: Асмунд никогда не терялся, и незнакомые у него живо становились знакомыми. Он тайком подмигнул ей, будто обещал: и с этим управимся.

– А что-то я никого не вижу… – Вячемир еще раз оглядел сидящих на скамье холмоградских бояр, прищурившись и тем будто прося снисхождения к старческой слабости своего зрения. – От рода госпожи… – он взглянул на Эйфриду, – есть ли кто? Ее отец… как ты сказал?

– Ее отец – Эйфрид Грач. Он варяг плесковский, с реки Великой, – коротко пояснил Ингер.

– И кто он там, на реке Великой? Не слыхали мы про такого…

– Он… человек Стремислава, князя плесковского. При броде живет и княжьими делами насчет переправы ведает.

– Человек? – ожидавший услышать что-то вроде «князев брат» Вячемир его не понял. – Княжий человек? А в родстве-то он с кем?

– У них… мало родни, – с неохотой признал Ингер. – Он из варягов плесковских, говорю же. Дед его из заморья прибыл и Стремиславову отцу служил, а сам он в юные годы оружие носил в дружине у Стремислава и брата его, Борослава.