Зверокрылы взмыли ввысь, подняв рябь на воде и вогнав в мелкую дрожь с десяток кувшинок.

Пролетая у дворца, Мирла глянула в окно; за ним спал Гилмор-младший, и она думала о записке, лежащей на его одеяле. В той записке было вот что: «Если дорожишь Найви, сделай невозможное: стань первым человеком, самостоятельно взлетевшим на зверокрыле».

Завтра в полдень, после долгого сна, Айвэн это прочтёт.

II

Жизнь — это кружева.

Звук шагов раздавался в полутёмном зале сквозь стоны. Старик в белом одеянии шёл к трону, где стонал и метался юноша с чёрными волосами. Корона на его голове сидела криво; рубины сверкали при свечах, но блеск выдавал не величие, а убогость — слишком жалким казался новый король.

В пяти шагах от трона старик остановился.

Это был кардинал, с которым смотритель беседовал незадолго до охоты. За ним семенил круглолицый мажордом. Они были первыми, кто за весь день решился потревожить монарха.

Взгляд кардинала буравил юношу, а тот даже не замечал, что кто-то вошёл.

— Он третий день такой… — прошептал мажордом. — Озноб, лихорадка, тошнота… А утром пришёл сюда, сел на трон и… — мажордом умолк, словно стесняясь продолжать.

— Что «и»? — спросил кардинал.

— Скулить начал, ваше высокопреосвященство. Скулил, как пёс… А с трона с тех пор и не вставал!

Кардинал поморщился: в тронном зале стоило бы открыть окна…

— Оставьте нас, — велел он.

Мажордом ретировался так быстро, как мог.

— Ваше величество?.. — негромко позвал кардинал.