Над далёким горизонтом медленно разгорался рассвет.
Волосы Найви трепал ветер, а с двух сторон вздымались крылья; от их плавных взмахов у неё гудело в ушах. Раздавались крики птиц — сердитый грай, адресованный могучему чужаку.
Зверокрыл, как истинный царь неба, не отвечал им — он просто летел.
Он плыл в зыбкой синеве, под ещё меркнущими звёздами, не желающими уступать солнцу небосвод.
Найви то засыпала, то просыпалась. Её сны были странными, а мысли — путаными… зыбкими, как этот рассвет… Как грань между добром и злом.
Как всплывающий в памяти образ убийцы, стоящего на коленях.
Синева с солнцем, свет и мрак; растворяясь друг в друге, они сливались в узор; они вели хоровод с начала времён и сплетались в узлы, где нити «за» скручивались с нитями «против».
Они были кружевом — изменчивым, как блеск гаснущих звёзд.
За что в этом кружеве держаться?..
Найви знала, за что.
За робкий луч на щеке того, кого боишься разбудить. За растянувшиеся секунды у костра. За листья в волосах.
Зверокрыл уносил её всё дальше, но вместо страха Найви чувствовала радость — ведь у неё было, к кому вернуться.