– Зря. Впрочем, всё впереди. Так вот, вам всего лишь неуютно. И за то, что вы попытались предстать передо мной этакой мученицей вместо того, чтобы отпустить все мысли и получать удовольствие, я, пожалуй, вас проучу. Вы пробудете в этих цепях на час дольше, чем я рассчитывал.

– На час?!

– На вашем месте я задал бы другой вопрос. О каком времени идёт речь. – Профессор зловеще улыбнулся из кресла, сцепив пальцы под подбородком. – Впрочем, я бы всё равно не ответил.

Кира с бессильным вздохом откинула голову назад. Профессор же, как она увидела, повернув голову набок, достал книгу – и с невозмутимым видом начал читать, развернув страницы на заранее подготовленной закладке. Он читал, пока она лежала, сонная и закованная, и ждал, пока она очнётся, поняла она. И, разумеется, время от времени с удовольствием любовался открывшимся ему зрелищем.

Ну, сейчас она ему такого удовольствия не доставит.

– Я вас ненавижу, – сообщила она, глядя на него. – Вы самый злобный, коварный, бесчестный, бесчувственный, опасный, жестокий, грубый и отвратительный тип, которого я когда-либо знала!

– Вижу, у вас была целая коллекция знакомых.

Кира поперхнулась.

Профессор медленно, напоказ закрыл книгу, подошёл к кровати – и залез на неё, нависая над обнажённой и распластанной на постели Кирой.

– Пожалуй, я немного побыл бы грубым и отвратительным, – медленно сказал он. – С чего бы начать?

Кира сглотнула.

– Пожалуйста, не надо. Я… пошутила. Преувеличила. Я…

Его ладонь опустилась ей на рот. А в следующий миг Кира с ужасом ощутила, как цепи натягиваются.

Она оказалась распятой и растянутой окончательно. Мускулы напряглись до предела: она бы не выдержала в этой позе долго. И одновременно каждая мышца томительно зазвенела, желая, чтобы к ней прикоснулись, высвободили, поцеловали, освободили…

– Уже лучше, – заметил профессор. – Тишина и покорность. Всё, как я и люблю. А теперь, пожалуй, можно и почитать.

Ладонь исчезла с её губ, и Кира с неверием поняла, что он и впрямь решил вновь устроиться в кресле.

Когда он уселся, закинув ногу за ногу, и заново открыл книгу, она не удержалась от тихого стона. Её тело было напряжено, как струна, но разрядку он ей давать не торопился. Или вовсе не собирался.

– Пожалуйста, – прошептала она. – Отпустите меня.

Профессор не поднял голову от книги.

– Отпустить? Совсем не та просьба, которую я ожидал бы от вас, мисс Риаз. Особенно когда за окном по-прежнему темно, мы здесь вдвоём, а вы сами, как вы наверняка изволили заметить, находитесь в весьма пикантном положении.