Кира погибнет, если отдаст ему свой дар, но он сохранит свою магию.

Её сердце застучало быстрее.

Это был выход, правда? Это был выход. Иначе в будущем от руки Арчибальда фон Вюрнера могут погибнуть они оба. Погибнет профессор Деннет, что куда важнее.

Но она.

Она чудовищно не хотела умирать. Закрыть глаза, закричать от боли — и всё? Её история закончится, пойдёт дождь, словно само небо заплачет о ней, профессор Деннет бросит горсть земли на её могилу и уйдёт в никуда под чёрным зонтом? А она останется под землёй и сегодняшний день станет датой её смерти?

И даже если она выживет, она отдаст свою магию без остатка. Станет человеком.

Её начало трясти.

— Нет, — прошептала она. — Нет.

Кира словно наяву видела два временных потока. Первый, основной, где магию теряет профессор — и, мрачный, разочарованный и опустевший, становится незнакомцем из её снов.

И второй, совсем тонкий ручеёк надежды, где он остаётся собой. Улыбается солнцу на летнем лугу, как мальчишка. Читает книгу у камина, пока нежные руки массируют ему ступни. Готовит завтрак.

Не для неё. Не с ней.

У него появятся женщины, правда? Конечно, появятся: не проживёт же он один всю жизнь. Он будет тосковать по Кире, но рано или поздно он будет счастлив. И его сын родится.

Не от неё.

Почему-то это было больнее, чем любой безразличный взгляд.

Но дело было не в её боли. Дело было в его жизни.

И она.

Она решилась.

«Кира!»

Поздно.

Кира коснулась рукой своего лба, чувствуя, как лицо тонет в серебристо-белом сиянии.