— Гас упёк меня сюда, и ты его поддержал. Что же, это логично — одним участником поединка меньше, — он развёл руками, — и все счастливы. Так за каким гнусом ты сюда припёрся?

— Я пришёл, чтобы объяснить, зачем я это сделал, и предложить тебе кое-что, — ответил Себастьян спокойно.

— И что ты можешь мне предложить? — усмехнулся Альберт. — Пару лишних подушек? Печенье по утрам? Мне без разницы, зачем именно ты это сделал, потому что я и так знаю, зачем. И, честно говоря, мне плевать — это всё равно ничего не меняет.

— Ты на меня зол, и я это понимаю, но поверь, то, что я сейчас расскажу — меняет всё, — Себастьян говорил медленно и Альберт видел, что лицо его выглядело осунувшимся и усталым, и что-то было в нём такое, что он прислушался и не стал перебивать брата. — Я не только поддержал Гаса, я ещё и сказал ему, что мы с Таиссой встанем на его сторону в поединке, и что я не буду бороться за место верховного джарта, потому что нам не победить вдвоём с сестрой.

— Как трагично! — фыркнул Альберт, но при этом не сводил с брата внимательного взгляда. — И, по-твоему, зачем мне всё это знать?

Себастьян всегда колебался, всегда взвешивал и обдумывал, всегда пытался найти компромисс и оправдание тому или иному поступку, и чаще всего Альберта это бесило. Но сейчас рассказ его выглядел почему-то совсем не как оправдание.

— Я сделал это потому, что именно этого Гас от меня и ждал. Что я сдамся, взвесив свои шансы на победу, и поступлю разумно. Потому что испытание, которое назначила книга, нам вдвоём с Таиссой не по плечу. А ещё Гас ждал от меня, что ослеплённый ревностью и тем, что я увидел на обеде между тобой и Иррис, я пойду против тебя, — Себастьян говорил неторопливо и спокойно, — и поэтому я именно так и поступил, ударив тебя на галерее и поддержав Гаса в том, чтобы запереть тебя в башне. Если бы я пошёл против, Гас всё равно бы сделал это, потому что мой голос один против всех ничего не значит, но в итоге он бы не стал мне доверять. Зато теперь наш дядя больше не опасается меня, как соперника. И если бы ты на обеде послушал моего совета и не пил вина, всё было бы легче.

— Я и не пил, — горько усмехнулся Альберт. — Но теперь всё это неважно. Ты надул дядюшку Гаса, это я понял, только мне с этого, какой прок раз я всё равно здесь?

Себастьян прошёлся вдоль невидимой стены, словно обдумывая что-то очень важное, и Альберт его не торопил. Разговор уже выглядел многообещающе.

— Все эти обвинения, которые произносил Гасьярд, я знаю, что часть из них неправда. Я знаю, что ты не мог убить отца…